---

Дата публикации: 07.07.2014

 


Л. ГОЛЬДШТЕЙН: 11 часов и почти 12 минут в Петербурге, и у микрофона Лев Гольдштейн, за звукорежиссерским пультом Сергей Бабайкин, и в студии «Эха Петербурга» Юрий Болдырев, государственный, общественный деятель, экономист, публицист, в прошлом сенатор и зампред Счетной палаты России и, между прочим, кандидат в губернаторы Санкт-Петербурга.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Что?
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Когда-то, давно.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Когда-то, давно, да.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Когда-то, давно. Добрый день, Юрий Юрьевич!
Ю. БОЛДЫРЕВ: Здравствуйте.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Вот с этого хочу и начать, насчет того, что ведь были вы кандидатом в губернаторы, и, по-моему, даже раза два?
Ю. БОЛДЫРЕВ: В 1996-м и 2000-м, да-да-да.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: В 1996-м и 2000-м, да. В 1996-м в первом туре третье место, как сейчас, помню. Хотя ожидалось, что будет второе.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, это когда Собчак был еще.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Да. С вами вели какие-то переговоры? Потому что от коммунистов в начале этого месяца прозвучало, что рассматривается ваша кандидатура, а вот конкретно, что-нибудь они вам предлагали? Какие-то переговоры с вами вели?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет. Я не знаю, кем рассматривается. Я ни в чем подобном сейчас не участвовал, никто ко мне не обращался, и…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Ни коммунисты, ни другие партии?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, еще раз, а, собственно, в чем ваш вопрос, даже я не очень понимаю? У коммунистов есть свои кандидаты. То есть, вы имеете в виду, что у них на пленуме кто-то предлагал выдвинуть не своего, коммуниста, а какого-то общего, хорошего человека…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Перед началом еще пленума…
Ю. БОЛДЫРЕВ: …условно, типа вас или меня, да? Ну, может, какие-то такие обсуждения и были, но…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: К вам не обращались, во всяком случае.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, как-то.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Хорошо. Но, тем не менее…
Ю. БОЛДЫРЕВ: Но мне кажется, партии должны своих выдвигать, это нормально. Просто кому-то, наверно, пришла в голову идея, что есть хороший человек, могли и вас так же обсуждать, и кого-то еще. Это не является событием.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Меня вряд ли, а вот вас могли.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, я просто… это не является событием, и вряд ли его стоит по радио обсуждать. Это просто — ну, кто-то, наверно, в кулуарах что-то обсуждал.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Хорошо, выяснили эту ситуацию.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Да.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Тем не менее, выборы грядут, и связаны они с определенными скандалами, в том числе, муниципальный фильтр. Шли разговоры о том, что уже тысяча муниципалов подписались под г-ном Полтавченко, и что, вообще, другим будет тяжело собрать, в частности, Оксане Дмитриевой, как такой, возможный кандидат от оппозиции.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Здесь есть что обсуждать, в отличие от первого вашего вопроса. Ну, я — только два факта. Первое. Свободных выборов нет. Выборы с муниципальным фильтром это псевдовыборы. Муниципальный фильтр для того и придуман, чтобы муниципальных кандидатов можно было отсечь. В этом смысле те выборы, в которых когда-то я принимал участие — 1996, 2000 года, — против меня вынуждены были — там, судебные процессы какие-то и т.д., — пытаться ввести какие-то искусственные преграды другие, персональные, под меня пытались тогда и вводили. Сейчас персональные преграды против Дмитриевой вводить не надо, потому что видна универсальная преграда, по которой… Если ваша партия не занимает господствующих позиций в этом регионе, вы просто не можете выдвинуть кандидата в губернаторы. Второе, на что я хотел бы обратить внимание, более печальное — проблема в том, что есть такое, кричащее противоречие между внешней политикой государства и внутренней. Мы во внешней политике поддерживаем референдумы на других территориях, в других странах, мы поддерживаем всякое самоуправление, выборы губернаторов, мы поддерживаем всё правильное, позитивное, прогрессивное, а у себя продолжается господство вот такое, реакции. Причем, я понимаю, что может быть, в периоды какие-то такие, полувоенные, нужна — допустим, допустим — нужна жесткая вертикаль, но тогда она должна быть более честной. Тогда давайте, вводите что-то типа чрезвычайного положения, чтобы Президент временно назначал напрямую, но без лицемерия, что якобы как будто бы выборы, но выборы такие, что альтернативы нет. Вот это самый нехороший вариант.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Вот в этой ситуации… Вы как бы частично ответили на вопрос, который я хотел задать. Что, все-таки, с вашей точки зрения, лучше — имитация свободных выборов или возврат к назначению, который буквально недавно еще существовал?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, мой взгляд специфический. Я когда-то говорил, что применительно к тому Конституционному суду, который возник в какой-то момент в нашей стране, было бы честнее поставить… подчинить Конституционный суд, там, генералу напрямую, чтобы было честно и ясно: генерал приказал — сделали. То есть, я всегда против всякой имитации, но это просто мой персональный взгляд. Я в любом случае за более честную систему. Система может быть авторитарной, может быть демократической, но я против массового введения людей в заблуждение. То, что люди оказываются обмануты и втянуты в кредиты, обмануты еще в каких-то ситуациях жизненных, и то, что они обманываются политической системой, вещи связанные. Либо вы делаете более честную и политическую систему, и вся экономическая и социальная жизнь ваша более честная, либо она и там, и там имитационная и мошенническая. К сожалению, это вещи очень связанные с точки зрения, уж извините, педагогической, но с точки зрения самовоспитания себя обществом я в любом случае за более честную систему.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Но если следовать вашей логике, нужно тогда убрать и все СМИ, которые что-то себе позволяют в противоречие, допустим к тем средствам информации, которые напрямую выполняют указы сверху, принадлежат государству и т.д.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Что значит «убрать»? И почему вы считаете, что это более честный механизм?
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Следуя вашей логике, что если уже, скажем так, тоталитарный строй, так надо тогда и всё честно делать, до конца, не оставляя всякие лазейки типа «Литературной газеты» в советские времена или «Эха Москвы», или «Дождь», там, сегодня и т.д.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Я понял. Значит, применительно к СМИ более честное это, с моей точки зрения, обязательное, чуть ли не каждые пятнадцать минут, так же, как реклама идет, раскрытие, кому реально принадлежит СМИ, кто его бенефициар и кто реально ими управляет. Вот это, с воспитательной точки зрения, было бы очень важно, чтобы не было иллюзий. Вот, честность в этом смысле — точно знать, кто именно на тебя вещает, кто, и ты можешь понимать, с какими целями. Значит, применительно к ситуациям жестких полувоенных столкновений — бывают ситуации, когда ограничиваются действия СМИ. Если не ошибаюсь, США ограничивает действия СМИ во время войны в Ираке, в том числе и на, условно скажем, поле сражения вокруг. То есть, я не выдаю здесь универсальных рецептов, я всегда за более ясные, однозначные и честные ограничения, нежели за всякие фиктивные придирки.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Еще один вопрос, связанный с нашим городом. Муниципальные выборы в этот же день, 14 сентября, состоятся, но уже сейчас масса сообщений о претензиях депутатов, которые не относятся к господствующей партии, что в каких-то округах они не могут найти избирательную комиссию, не могут подать заявление, от них там бегают и т.д. и т.д. Таких сообщений много, хотя глава избиркома городского говорит, что якобы жалоб нет, хотя другие члены избиркома говорят, что порядка 90 есть.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Видите, как — ведь разложение и развращение не происходит одномоментно. Если общество не реагирует на что-то одно, можно, скажем так, его выкручивать как угодно дальше. Если на какие-то первые признаки того, что та или иная, подчеркиваю, власть пытается сохранить себя при власти аморальным образом, общество не реагирует решительно так, что ах, раз так, то мы вас в любом случае выбрасываем, то, в общем, общество приучается к совершенно мошенническим механизмам, в том числе, так называемых, в этом случае, выборов. Я бы сказал, что здесь, опять же, две стороны. Одна сторона связана с тем, что создаются вот эти трудности с регистрацией… Да, трудности с регистрацией были даже в 1989 году, когда были первые выборы, в которых я принимал участие, там тоже были бесконечные какие-то хитрости, что-то куда-то спрятать, там, не дать подать заявление, ну, то есть, я помню, что это было. Но тогда реакция общества была другая. Тогда достаточно было громко об этом сказать, и вроде как становилось очевидно, что это невозможно. Сейчас проблема не в том, что власть пытается теми или другими способами не дать возможность зарегистрироваться кандидатам или еще что-то, а проблема в том, что общество абсолютно апатично и абсолютно не реагирует на факт аморальных действий власти. Вот в этом проблема. И второе — в принципе, вот, давайте вдумаемся, есть еще одно противоречие. С чего вдруг вот эта эпидемия сложения полномочий губернаторов? Эпидемия завязана исключительно на то, что именно сейчас, в силу такого патриотического подъема, определенных действий, с моей точки зрения, недостаточно последовательных, еще большой вопрос, что дальше будет…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Ну, мы еще об этом поговорим.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Да. Но в силу определенных действий мощный патриотический подъем и наивысший рейтинг главы государства. И, соответственно, все, кто могут говорить не о том, что вот, я великий губернатор, я для вас столько сделал я вот такой, а все те, кто мог говорить: «Вот, я его правая рука» или левая рука, или, там, четвертый мизинец, все те получают шанс. И вот, они под это все пытаются сейчас срочно перерегистрироваться на постах губернаторов, там, мэров и т.д. Вот это ситуация, на самом деле, нечестная. Но…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: И я бы сказал, что не просто они сами хотят, но именно тот самый глава их стимулирует к этому.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Но беда в том, что у общества это не встречает сопротивления. Общество должно было сказать: «А что это вы суетитесь-то? Вы все на службе, вы все работаете, у вас там еще по два, три, у кого сколько года есть, работайте! А вот через два года мы посмотрим, может быть, ситуация изменится». Но общество такой однозначной реакции на это не выдает. Если бы они знали, что общество их накажет за досрочное сложение полномочий, за то, что они хотят перехитрить общество и в наиболее выигрышный момент под прикрытием своего патрона снова проскочить, значит, они бы подумали, класть ли заявление. Но они, видимо, прощупали общество, увидели, что общество апатично, оно это проглотит, оно на это не реагирует. Вот беда.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: И еще один вопрос, связанный с выборами — ваше отношение к бойкоту? Тут разные на эту тему есть… Тот же самый глава избиркома говорит, что юридически идея лишена смысла, поскольку нет порога явки. Некоторые политологи, в частности, Дмитрий Орешкин, который всегда был против бойкота, сейчас, по крайней мере, задумался о целесообразности именно сейчас и именно в Петербурге бойкота, и речь идет о выборах губернатора. Некоторые считают, что именно в связи с тем, что идут муниципальные выборы, и может быть, удастся кого-то там избрать из представителей оппозиции, то бойкотировать ни в коем случае нельзя. Ваше отношение к бойкоту?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Я отвечу так. Вы задаете этот вопрос, подразумевая, что есть власть и оппозиция, и вроде как некая общая позиция оппозиции.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Ну, общая — там трудно говорить, конечно…
Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, условно, вы спрашиваете про… А я исхожу из того, что расклад совсем не такой. Все-таки есть силы национально-патриотические и левые, у которых больше общество, а есть силы правоолигархические и подзападные, то есть, готовые под диктовку Запада, в силу того, что олигархат космополитичен, ему не нужно национальное государство. И вот, раскол между ними куда жестче, чем любой другой. И в этом смысле, с учетом того, что действующая власть так или иначе на протяжении, там, пятнадцати лет поддерживала, в конечном счете, олигархические механизмы, говорить о том, что единая оппозиция, левая национально-патриотическая и вот это подзападно-олигархическая, что они вместе могут думать, бойкотировать нам или не бойкотировать — ну, абсурдно, нечего тут вместе обсуждать. Одни будут себя вести одним способом, другие другим. Я отношусь к национально-патриотической левой, поэтому обсуждать вместе, там, условно говоря, с прохоровцами и еще с кем-то, мне просто нечего обсуждать. Поэтому никакой общей позиции здесь быть не может, и…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Вот, позиция именно этой части, к которой вы принадлежите? Я ведь не случайно именно вас спрашиваю.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Значит, я свою позицию высказываю. В данном случае то, что я говорю о том, что я за более честную систему, нежели за систему симулятивную, постоянно что-то симулирующую, пиарящую, подменяющую дело пиаром постоянно, это важнее, чем если бы я просто сказал: «Давайте, бойкот» или «не бойкот». Вот, то, что мне кажется важным, я это и говорю, а бойкот, не бойкот, каждый для себя решает сам, участвовать или не участвовать, видит ли он смысл в участии какой. Если у человека появляется возможность, скажем, он отлучен от массового, там, телеэфира, и, предположим, какие-то выборы дают ему такую возможность, ну конечно, человек не должен жертвовать этой возможностью, он должен выйти и пытаться до людей что-то донести, ну а дальше каждый сам решает, что он может.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Ну, прежде, чем мы перейдем к Украине…
Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, конечно.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: …вопрос еще, связанный, коль скоро вы сами упомянули «Национально-патриотические силы России» — вы ведь, если я не ошибаюсь, член постоянно действующего совещания…
Ю. БОЛДЫРЕВ: Да-да.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: …этих самых «Национально-патриотических сил России». Что там нового? Все ли едины были в этом совещании по российской политике, в частности, на Украине?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Наверное, задавая этот вопрос, вы уже услышали где-то один из моих ответов на эту тему. Я об этом вынужден был говорить. Да, 17 июля нам будет два года, за два года не развалилось, функционирует. Люди очень разные, организации очень разные. По вопросу об Украине еще до решения вопроса с Крымом голоса жестко разделились. Одни выступали за то, что надо поддержать тогдашние действия, или намечавшиеся еще действия власти, другие говорили о том, что мы этой олигархической власти не можем поверить, мы знаем, что она все равно не будет последовательно защищать наши интересы. То есть, раскол был такого рода. Не присоединять Крым — не присоединять, а можем ли мы поверить, что эта власть действует в соответствии с мотивами, близкими нам, и что она будет здесь последовательна, а не сдаст наши интересы в какой-то момент, не продаст их за что-то налево. Тем не менее…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Или, точнее, в вашей терминологии, направо, да? (Смеются.)
Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, куда угодно. Тому, кто больше предложит чего-то власти, а не нашему обществу и государству. Просто такая позиция была, ярко выраженная. Бывают ситуации, когда общество охватывает вот такой подъем патриотический, поддержка власти, и возникает вопрос, а что в этой ситуации должна делать оппозиция, тем более оппозиция, которая не может выступать против вот этих конкретных действий власти. Мы можем выступить против того, что, будучи такой слабой, расхлябанной, коррумпированной, развратной и т.д., она не сможет сделать то, что нужно, но направление верное. Вот, парадоксальное отношение, да? Но тогда она себя должна привести в порядок, а она себя в порядок не приводит. Но, тем не менее, встали вопросы просто совсем простые. Например, там есть такой фонд «Русские», Шершнев Леонид Иванович, вот они выдвинули инициативу, стали ее интенсивно развивать, ее весь ПДС поддержал — ну, это многие партии, движения поддержали, — что если вы не знаете, что сделать сейчас что-то другое, ну, хотя бы просто помогите семьям, помогите детям, помогите, там, на лето возьмите ребенка откуда-нибудь, из Славянска или еще откуда-то, то есть, каждый сделает то, что может. То есть, я хочу сказать, что и политические партии, и такие национально-патриотические движения зачастую просто берут на себя вот такую, совсем элементарную… не знаю, как ее назвать — не благотворительную, не правозащитную, а просто нормальную человеческую работу. Раз есть оргструктура, есть инфраструктура общения, значит, вот наши телефоны, вот штаб, давайте, давайте, давайте. То есть, и это тоже важная работа, она все равно людей сплачивает, для того, чтобы сегодня что-то поддержать, а завтра, может быть, также дружно и вместе против чего-то выступить. Сказать, что есть какие-то великие достижения — великих достижений нет. Власть не взяли, политику государства не развернули, этого нет, но люди работают. Люди работают на будущее, люди пропагандируют свои идеи, это важно и нужно.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: А теперь, отношение уже ваше личное к политике власти в отношении Украины? Я понимаю, что вы много на эту тему высказывались в течение всего этого времени, и возможно, что-то еще на начальном этапе и в эфире нашей радиостанции в Москве, но если сейчас как-то суммировать, с чем вы согласны, и с чем вы категорически не согласны, и почему?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Специально говорю: высказывался весь этот период очень осторожно, чтобы не толкать власть под руку, при том, что понимаю, что ее мотивы могут отличаться от моих или наших. По большому счету, согласен с тем, что это большая война между Западом и Россией, и Украина оказалась, к сожалению, разменной картой в этой игре. По большому счету, согласен с тем, что после переворота, осуществленного в нарушение соглашений от двадцать… — какого, там? — двадцать какого-то февраля, после этого обязательства России перестали действовать в отношении этой территории, то есть, Россия не должна вторгаться, аннексировать своими войсками, занимать территории…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Напомню, Юрий Болдырев в эфире. Встретимся после московских новостей.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, хорошо.

* * *

Л. ГОЛЬДШТЕЙН: 11 часов 34 минуты в Петербурге. У микрофона по-прежнему Лев Гольдштейн, Сергей Бабайкин за звукорежиссерским пультом, и у нас в студии Юрий Болдырев, экономист, публицист, государственный и общественный деятель. Юрий Юрьевич, я вас прервал на полуслове, вынужден был прервать. Итак, ваше предложение об Украине?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Вы спросили, с чем согласен, с чем нет.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Да, чем согласны, с чем…
Ю. БОЛДЫРЕВ: Значит, еще раз, согласен с тем, что после переворота ситуация радикально изменилась, и мы не обязаны поддерживать целостность Украины в случае, если какая-то часть, какая-то территория вместе с населением хотят самоопределиться от такой Украины после переворота.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: То есть, вы переворотом именно это называете…
Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, безусловно.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: …а не, скажем так, антикоррупционной революцией?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Значит, Запад называет революцией… Ответ: после революции — тем более. Значит, после революции, или переворота, наши обязательства… У нас не было обязательств защищать целостность Украины от ее внутренних проблем. То есть, если какая-то часть Украины хочет самоопределиться, это не задача США, Великобритании и России — нет, вы обязаны жить вместе. Это нет такой задачи. Задача наша защищать от агрессии со стороны США, а США защищать от агрессии со стороны России, только так. Значит, с чем не согласен? Вот сейчас были новости, не согласен с тем, чтобы брать Крым, чтобы делать в нем игорную зону. То есть, убогость мышления стратегического, экономического, перспектив развития вот в этом вся и проявляется. То есть, вроде направление — да, давайте вместе, но что делать вместе? Игорную зону? Ради игорной зоны это того не стоило, тем более, распространяя ее на Сочи и т.д. С этим не согласен. И конечно, не согласен с тем, чтобы поманить пальчиком и бросить. То есть, все-таки Россия, российская власть дала очень серьезный неформальный аванс юго-востоку. Воодушевила, вдохновила и затем недостаточно последовательна. С моей точки зрения… ну, какая-то не вполне понятная игра. Я был бы сторонником действий как-то более однозначных и последовательных, хотя я не нахожусь в Генеральном штабе, я не нахожусь в центре событий, я говорю как сторонний наблюдатель. То есть, если уж взялись, то должны не допускать уничтожения мирного населения, хочешь не хочешь. Хотя всё сложно, я понимаю, что всё сложно, и, к сожалению, не все стороны в белых перчатках, ситуация сложнейшая, люди гибнут… Об этом трудно говорить. Я еще раз — я за более однозначную и последовательную позицию, и чтобы не было ни тени сомнения в том, что какие-то действия наша власть может осуществлять под угрозой санкций. То есть, вот здесь надо понимать, что мы должны точно понимать… вот, если мы хотим национальной консолидации, мы должны точно и однозначно понимать мотивы действий своей власти. Не должно быть такого, что приехал какой-то там президент из Швейцарии, где все банки и т.д., и вроде после этого какие-то не вполне, с нашей точки зрения, логичные слова или действия нашего Президента. Вот это вызывает сомнения, это не есть хорошо.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Вопрос, постараюсь, чтобы все-таки коротко задать. Вы верите в действительное желание большинства, абсолютного большинства населения и Крыма, и, скажем, Донецка, Луганска, кого-то там еще присоединиться к России? Или это в значительной степени спровоцировано Россией, вот эти настроение?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Это не вопрос веры, это вопрос, желательно, знания. Применительно к Крыму, насколько я знаю — так, насколько я знаю через массу знакомых, источников и т.д. Насколько я знаю применительно к Донецку, Луганску — неоднозначно, насколько знаю. То есть, это внутренняя борьба. Есть силы, которые за это, есть силы, которые против, есть силы, которые изменили свою позицию в процессе, вот, сейчас, самоопределения. Главная беда, о которой я говорил и год, и пять, и десять лет назад, главная беда в том, что Россия не является достаточно однозначно притягательной. Мы вроде как хотим не то, что даже присоединить к России, а взять вместе с собой, условно скажем, в таможенное пространство тот же юг, восток Украины под ту экономическую политику, которую мы до сих пор не проводим. Политика развития до сих пор не проводится, вместо нее до сих пор симуляция. Приведу пример.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: В этом-то и дело.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Только что опубликован, вчера, закон о стратегическом планировании. Как его ждали — здорово, да, должно быть стратегическое планирование! Вы не смотрели?
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Нет.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Откройте. Это, вот знаете, самые нудные и скучные учебники. Такое ощущение, что те, кто его писали, получали гонорар за листаж. Там почти пятьдесят страниц бесконечных определений, что такое государственное управление и т.д., всё в один закон запихнули, и дальше бесконечная инструкция о том, как нам когда-нибудь что-нибудь, может быть, запланировать. И даже в соответствии с переходным положением этого закона только к 2018 году, к следующей избирательной кампании президентской, наконец, как будто бы что-то будет разработано. То есть, вместо того, чтобы в условиями, уж извините, под санкциями, в этом смысле, можно сказать, стратегически полувоенными отдавать четкие и ясные указания и приказы, радикально менять Министерство экономики, которое должно ориентироваться не на объем, а на качественные показатели достижения максимальной стратегической независимости, научно-технологической. Вот чем надо заниматься! Не бесконечные толстые законы о том, как когда-нибудь, что-нибудь планировать вообще, а четкие и ясные критерии повышения научно-технологической независимости, программы — вот это то, что нужно сейчас делать. А получается, что усилия уходят в свисток и пиар вокруг этого свистка, вот это то, что, конечно, самое печальное. То есть, под те задачи, которые вроде как хочешь, не хочешь, России придется решать, потому что Россия хочешь, не хочешь, в глобальном столкновении… Не то, что Россия—Запад, весь мир в таком столкновении, подчеркиваю, весь мир в таком состоянии, мы не являемся чем-то исключительным в этом смысле. Так вот, в условиях этого глобального длительного стратегического противостояния вся система власти, мораль общества, все институты государственные абсолютно не ориентированы на вот эту мобилизационную функцию.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Так может быть, нужно было бы прежде всего заниматься этим, а не присоединением Крыма и прочего?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Вы знаете… ну, как? Всякий видит бой со стороны и мнит себя великим полководцем — что, в какой последовательности делать. Конечно, прежде всего, и тогда, когда я еще был в госвласти и в Счетной палате — конечно, нужно наводить порядок, было и вчера, и позавчера, и поза-позавчера. Но вроде как позавчера и вчера еще считалось, что нам мобилизация вообще не нужна. Нам навязали идею, что мы вечно будем жить в мире и дружбе. Вот, я недавно принимал участие на одном телеканале, интернетовском телеканале, обсуждение вопроса о санкциях, и я там говорю: «Послушайте, мы обсуждаем так, как будто бы, вот, спал мирный советский народ, на него напал агрессивный, нехороший завоеватель, и наша задача просто вернуть, как было раньше. То есть, вот как мы будем жить под санкциями. Как нам, куда еще продавать нефть и газ, и всё». Это не вопрос, это не решение вопроса. Как раньше, нельзя, потому что как раньше, это все равно деградация. В условиях санкций это просто прояснение глобальной мировой обстановки на долгие десятилетия вперед. А нужно не вернуть, как раньше, не то, что мы раньше продавали газ на Запад, а будем на Восток, а нужно создавать снова реиндустриализацию страны, создавать самодостаточный мир. А к этому не приспособлена ни система власти, ни мотивация правящих, ни мораль общества, вот к этой мобилизации такой, всесторонней, пока не готовы.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Скажите, пожалуйста… Вот, перед тем, как включить телефон…
Ю. БОЛДЫРЕВ: Да-да?
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Вопрос такой. Основная угроза, с вашей точки зрения, с Запада (НАТО, США, Евросоюз) или с Востока (Китай, Япония)? Я имею в виду, для России.
Ю. БОЛДЫРЕВ: У меня ответ всегда, и пятнадцать, и двадцать лет назад — если вы ставите железную дверь, вы ее ставите, не сознавая, из какого именно дома воришки к вам придут, а сознавая, что без этой железной двери к вам кто-то придет, взломает и будет творить в вашем доме всё, что захочет. Бессмысленно обсуждать, откуда угроза. Это имеет смысл обсуждать только тем, кто уже выстраивает стратегию, расставляет ракеты и пишет сценарии в случае санкций оттуда, откуда мы будем закупать лекарства, в случае санкций оттуда, откуда мы будем закупать высокотехнологичные компоненты. Это уже чисто тактические вопросы для Генерального штаба, закопанного глубоко в бункере, Генерального штаба по подготовке гражданских мер, там, по мобилизации экономики и т.д. В данном случае надо понимать, что мир не травояден. Мир в кризисных ситуациях — все ополчаются против всех. США готовы сдать Европу ради того, чтобы сохраниться к будущим кризисам, они ради этого делают единую зону свободной торговли, в рамках которой европейская промышленность, по оценкам многих специалистов, просто погибнет, не выдержит конкуренции с американской. То есть, не то, что вот мы одни такие хорошие, все на нас нападают. Все, к сожалению, в этом мире не травоядные, поэтому России надо становиться самодостаточной и понимать, что таких, глобальных союзников, по большому счету, у нее нет. Она может…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Кроме (неразборчиво)?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Она может выстраивать коалиции. В ситуации, когда Запад, США готовы сделать экстремальные шаги для того, чтобы не допустить утери лидерства, нужно крепить союз с Китаем, но это не значит, что это должен быть вечный союз. Надо выстраивать отношения, понимая, что если завтра единственной сверхдержавой окажется Китай, то в головы правителям Китая могут прийти любые, самые разнообразные идеи, от которых надо будет защищаться.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Сибирь?
Ю. БОЛДЫРЕВ: Надо просто… Ну, прагматическое мышление должно быть свойственно любому национальному государству.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: 327-82-51 наш эфирный телефон, +7 921 579 9392 это SMS-портал, стоимость SMS по тарифам операторов. Уже есть один вопрос от Федора. Добрый день! Вы в прямом эфире, и как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Федор, Петербург.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: А, ну понятно. Значит, с SMS я уже вас не зачитываю. Федор, очень кратко, ваш вопрос?
СЛУШАТЕЛЬ: У меня такой будет вопрос. Вот, вы критикуете очень много, что общество делает не так, не сяк, но при этом вы поддерживаете и позорную агрессию против Украины, скатывание нашей страны к военной диктатуре и изоляции. Вот, почему бы вам прямо не сказать, что я, в общем-то, перешел в сторону лагеря власти? И, может быть, не надо вам имитировать оппозицию? Может быть, честно будет прямо сказать: «Я сторонник, все-таки, политики Владимира Путина, дальнейшей изоляции, диктатуры», а не бегать вот так вот, зайцем…
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Понятно, Федор.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Понял.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Мысль понятна, спасибо.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Вы знаете, в 1995 году я был членом Совета Федерации от Петербурга, и мне пришлось противостоять попыткам интеграции России в мировую экономику путем сдачи оптом наших природных ресурсов западному заказчику. Если я перешел в какой-то лагерь, то я перешел тогда, в 1995 году. Я выступал в защиту независимости России как государства в распоряжении ее природными ресурсами на долгие десятки лет вперед, понимаете? Не надо думать, что человек должен разделять обязательно ваши взгляды. Значит, если Путин или какой-то другой Президент начнет работать безусловно последовательно в защиту национальных интересов, я его буду защищать. Вопрос демократии и не демократии — вопрос в данном случае второй. Национальное государство для меня превыше. Если это будет сопровождаться еще и пониманием, что нужно дать простор творчеству массам людей, чтобы они были созидательными, а не рабами — еще лучше. Мы понимаем, что в рабской ситуации, в конце концов, сама власть развращается и развратится неминуемо, и мы это с вами прекрасно понимаем, и демократы, и не демократы. Я за демократический механизм правления, но я честно говорю: к сожалению, в реакциях общества на авторитаризм я не вижу сейчас потенциала демократического развития. Не то, что власть так страшна, что она нас задушила, мы, общество, слабы, и мы должны трезво это осознавать.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: 327-82-51 наш эфирный телефон. Но, попутно, вот, пишет Снегиревец-3: «Нужно создать партию коренных петербуржцев, тогда победим и спасем город».
Ю. БОЛДЫРЕВ: Я против отдельно петербуржцев, отдельно воронежцев, отдельно екатеринбуржцев, я за партии, все-таки, общероссийские.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Добрый день, вы в прямом эфире. И как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Борис.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Коротко, ваш вопрос?
СЛУШАТЕЛЬ: Вот, вы говорили о модернизации, о реиндустриализации. Как по-вашему, на какой базе она должна происходить — на базе государственной экономики или на базе раскрепощения частного капитала? Спасибо.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Да, спасибо за ваш вопрос.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Понятно. Ответ — две крайности. Я только что видел вручение красных дипломов в МГУ. Первыми шли математики, там, порядка пяти или семи десятков отличников-краснодипломников, математиков. Вот база, вот это база безусловная. Затем шли юристы, тоже порядка семи десятков отличников, там, юрфак МГУ и т.д. Вот база, на самом деле! А противопоставлять государственное и частное, мне кажется, неуместно. Везде, где эффективно частное, видна рука государства. Когда Советский Союз достиг колоссальных успехов в космосе, американское государство приложило огромные усилия к стимулированию частных вложений, университетов и т.д. в ракетно-космическую сферу. То есть, здесь одно от другого неотделимо. Более гибко, чем в Советском Союзе, но более реальная роль государства, чем при Ельцине. Но роль не развратно-грабительская, как, к сожалению, остается сейчас, а роль созидательная.
Л. ГОЛЬДШТЕЙН: Ну что же, Юрий Юрьевич, к сожалению, время наше подходит к концу. Юрий Болдырев, государственный и общественный деятель, экономист, публицист был в нашем эфире. Спасибо, что пришли.
Ю. БОЛДЫРЕВ: Спасибо вам.

Источник публикации: Эхо Москвы в Петербурге