20.03.2013. Пленарная дискуссионная панель II «Будущее России: новая индустриализация или сырьевая модель?»
Константин Бабкин: У меня вопрос такой. Я к Сергею Юрьевичу хотел бы адресовать.
Господин Клепач А.Н. сегодня изложил позицию Правительства. Ну, посмотрите, у нас развивается динамично сельское хозяйство, у нас все хорошо в финансовой сфере. У нас в целом экономика развивается гораздо быстрее, чем экономика других стран (практически всех). Вообще менять что-то в экономической политике — это вредное дело, и ведет к какой-то нестабильности.
Я послушал — вроде, все убедительно.
С другой стороны, я вспоминаю, что у меня происходит на работе. Сельское хозяйство стагнирует. Объемы производства в сельском хозяйстве (опять же говорил сегодня) на 30% меньше, чем в 1990-м году. Во всем мире, в развивающихся странах особенно, объемы производства в сельском хозяйстве выросли в два раза. Эта тенденция продолжается, мы ее видим на глазах.
Четыре года назад мы производили 8,5 тысяч комбайнов (Россия производила) — сейчас в два раза меньше. Хотя во всем мире опять же рост идет.
Каждый год рынок сельхозмашин в Северной Америке растет на 15% — у нас падает примерно теми же темпами. Выгоднее вкладывать деньги в заграницу, чем вкладывать в производство в России.
У меня какой-то разрыв шаблона. Правительство говорит «все хорошо», на практике я вижу совсем другие вещи.
Вот вы говорите, что новая индустриализация — это всем очевидно. «Президент поставил такую цель, и мы ее выполняем». Так есть такая цель, нет такой цели? Будем менять политику, не будем менять политику?
Сергей Глазьев: Я не интерпретировал бы так выступление Андрея Николаевича Клепача, что ничего менять не стоит. На самом деле, очевидно, что существует разрыв между целеполаганием и инструментами реализации этих цели.
Если говорить о бюджетной политике Правительства, мы там можем увидеть те цели, о которых сегодня говорили и по которым хотелось бы продвинуться.
Есть и механизмы кредитования, поддержки лизинга сельхозтехники, есть институты развития, есть специализированный «Россельхозбанк», есть Банк развития, есть венчурная компания. Весь джентльменский набор всевозможных институтов, которые призваны поддерживать переход на инновационный путь развития.
Но вместе с тем вы их не замечаете. Масштаб их деятельности настолько мал, что даже вы, крупнейший производитель сельхозтехники, их не видите.
Что из этого следует.
Из этого следует простой вывод: политике недостает системности. Есть цели, но нет четкой системы мер по реализации этих целей. Если в бюджете еще как-то мы можем их увидеть, то в денежно-кредитной политике вообще полный отрыв. Денежно-кредитная политика ведется по-прежнему вне целей экономического роста, модернизации и развития.
По-прежнему Центральный Банк, ссылаясь на закон, который определяет условия его деятельности, говорит о том, что «это вообще не наш вопрос — организация кредита». И вообще кредитная политика, с их точки зрения, только регулирование денежной массы и поддержка ликвидности банковской системы. А долгосрочные кредиты, длинные деньги — это, мол, пусть рынок сам все сформирует.
Лет через сто, может быть, сам по себе рынок что-то сформирует. Скорее всего, за счет импорта этих институтов, а не за счет своих источников.
Самый главный, на самом деле, механизм поддержки экономического роста (использование государственной монополии на деньги, на организацию кредита) не работает.
Более того. Можно сказать, что денежно-кредитная политика все эти годы работала на торможение экономического роста. Потому что денежные власти изымали денег из экономики больше, чем давали. У нас экономика сама генерировала больше денег за счет экспорта энергоресурсов, чем оставалось в денежной системе, которая была подвергнута стерилизации.
Известно, что такое стерилизация, с точки зрения медицины — это лишение организма способности к воспроизводству. Стерилизация денег — это, собственно говоря, ликвидация способности экономики к развитию.
Соответственно, бюджетное правило, о котором я упомянул. Если мы ставим задачу развития — значит, нам нужно бюджет развить, нужны мощные инвестиции в развитие инфраструктуры, в модернизацию тех сфер хозяйственной деятельности, где частный капитал по объективным причинам не в состоянии справиться с решением тех задач или не заинтересован в их решении. Для этого сразу после дефолта 1998-го года был введен в действие бюджет развития.
Идея была в том, чтобы сверхприбыли от экспорта нефти и газа через бюджет развития вкладывать в подъем экономики, в модернизацию инфраструктуры, прежде всего.
Будут сверхприбыли — значит, будет много инвестиций. Меньше будет сверхприбылей — будем привлекать какие-то еще источники. Вместо этого введено бюджетное правило, по которому до 7%...
Это же астрономические суммы! Мы могли бы поднять уровень инвестиционной в полтора раза, если бы нефтедоллары не замораживали и не направляли бы их на поддержку иностранных финансовых пузырей, а направляли бы в развитие.
В полтора раза бы подняли уровень инвестиций в экономику и вышли бы на ту цель, о которой Президент говорит! Он поставил цель выйти на норму накопления 27%. У нас сбережения позволяют выйти на эту норму накопления.
Третье. Налогово-бюджетная политика тоже не соответствует. Я уже не говорю о том, что главное бремя налогов перекладывается на создание стоимости, а не на ренту, что было бы логичнее.
Вопросы ценообразования.
Мы говорим о том, что нужно поднимать обрабатывающую промышленность, а естественные монополии реализуют задачу выхода на равнодоходные цены внутри и во вне. С их точки зрения, экспортные и внутренние цены должны выровняться. Но это же абсурдная постановка! С какой стати они вообще должны выровняться. Тут никакой логики.
Вместо того, чтобы заниматься регулированием естественных монополий, обеспечением их прозрачности и повышением эффективности, созданием благоприятных ценовых пропорций, наше государство, по сути дела, потакает такой погоне за сверхприбылями и бесхозяйственности, которая царит в этом секторе.
Беда в том, что по ключевым направлениям экономической политики (денежно-кредитная, налогово-бюджетная, ценообразование) у нас нет связующих механизмов между целями модернизации развития и инструментами экономической политики.
Вот, мне кажется, в этом главная беда.
Главная причина теоретическая (у нас все-таки форум научно-практический) заключатся в том, что те наши коллеги, которые эту политику оправдывают, пропагандируют и разрабатывают, они в действительности руководствуются некими мифологемами, схоластическим подходом, который абсолютно не отвечает реальной действительности.
Читайте также:
Бабкин К.А.
Об экономике
Бабкин К.А.
О Форуме
Глазьев С.Ю.
О развитии России
Глазьев С.Ю.
О необходимых мерах
Глазьев С.Ю.
О Форуме
Глазьев С.Ю., Бабкин К.А.
Диалог. О финансовой политике