---

Дата публикации: 11.03.2019

Российская аграрная наука находится в бедственном положении. На это обратил внимание даже президент. Он предложил в качестве одной из мер решения проблемы стыковку агробизнеса с научными учреждениями. Однако вряд ли это единственный путь. Что думают об этом ученые, непосредственно связанные с аграрной наукой? Этот вопрос был затронут в беседе издателя портала «Крестьянские ведомости», ведущего программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России, доцента Тимирязевской академии Игоря АБАКУМОВА с академиком РАН, вице-президентом Российского союза производителей химических средств защиты растений и генеральным директором акционерного общества «Щелково Агрохим» Салисом КАРАКОТОВЫМ.

— Салис Добаевич, вы ученый, производственник, общественный деятель, и все это в сфере защиты растений, а это наукоемкое производство. Откуда вы черпаете кадры, если у нас такое бедственное положение?

— В сфере производства, именно химического производства, достаточно много еще кадров, которые ищут хорошую работу, возможность приложить свои научные знания. Поэтому мы находим своих специалистов в Менделеевском химико-технологическом университете, в Ломоносовском университете, в бывшем институте химического машиностроения, и так далее.  Кстати сказать, приходят к нам и выпускники, например, воронежские, ростовские, саратовские, и мы их принимаем на работу. Я должен сказать, что именно в научной части нашего предприятия средний возраст все равно падает, сейчас мы находимся в возрасте ниже 40. А всего по предприятию средний возраст у нас 43 года.

— Это, в общем, весьма значительное достижение, я бы сказал.

— У нас наука отраслевая, но совсем другая ситуация в сфере именно классической науки, которая относится к Академии наук, к институтам Министерства науки и образования. Там все немного посложнее с точки зрения и возраста, и кадров, особенно кадров, которые обучают новые кадры.

— Вот самое главное – это научить тех, кто учит. Каким образом это сделать, Салис Добаевич?

— Что касается химической науки, то со времен Менделеева, конечно, русская школа была замечательно организована. Имеются в виду подразделения этой науки, особенно специализирующиеся в области синтеза сложных молекул. В последние годы — это создание хороших препаратов на основе хороших молекул. Данная отрасль достаточно хорошо заполнена умами и реально действующими лицами, потому что это наша собственная, так сказать, наука — отраслевая и корпоративная. Но вот что касается того, о чем говорил президент, то это сельскохозяйственная наука, изучающая сложные биотехнологические процессы, молекулярные процессы, генетические технологии. Эти направления требуют действительно новых кадров, которые в свою очередь будут выращивать молодые кадры. Вот чего на самом деле нет, этого пока мы не видим.

— Как это сделать, Салис Добаевич? Пригласить западных специалистов, которые бы обучили эти кадры? Или наших специалистов…

— … отправить туда, за границу, это предпочтительнее — учиться непосредственно там, я имею в виду биотехнологическим и молекулярным методам проведения селекции, создания новых технологий в растениеводстве, в животноводстве. Но здесь тоже надо проявлять осторожность. А инструментарием мы обязаны овладеть, инструментарий – это то, что нам позволит находиться на мировом уровне. Но чтобы овладеть инструментарием, нужны головы, которые должны этим владеть. Мы должны, конечно же, посылать туда специалистов. Наше предприятие представлено во многих республиках бывшего Советского Союза, и огромное количество студентов обучаются в европейских вузах… Это казахстанские, азербайджанские, узбекистанские молодые кадры.

— Они туда целенаправленно за госсчет отправляются?

— Они направляются туда по государственным программам – не просто так, потому что захотел, поехал и поступил, а именно потому, что есть государственные программы обучения с целью вернуть их обратно. Например, даже Республика Туркменистан, которая не имела своих значительных обучающих центров, направляет студентов за счет государства в Россию, Иран, Пакистан, Турцию. Кстати, в Турции много обучается и российских студентов. Не говорю о том, что нас научит Турция именно новым технологиям, но европейские и американские университеты – однозначно, и этим надо воспользоваться. Конечно же, есть необходимость и приглашать специалистов сюда. Почему нет? Это вообще-то в правилах науки – обмениваться специалистами. Сейчас, правда, конкуренция стала настолько явно выражена в отличие от времен, когда, например, Капица мог себе позволить пожить у Резерфорда и приехать оттуда с новыми знаниями, что и говорить не о чем. Тогда наука была исключительно демократичная и вселенская, я бы так сказал. Сейчас, вы видите, вся наука заточена на создание новых бизнесов.

— А бизнес охраняет свою информацию. В этой связи вопрос. Недавно произошло слияние «Bayer» и «Monsanto», двух крупнейших химико-фармацевтических и семеноводческих предприятий, я бы сказал, огромных, транснациональных концернов. Получилась суперорганизация планетарного масштаба. Чем нам это грозит и какие у нас преимущества? Говорят, что наш ФАС, антимонопольное ведомство, позаботилось о том, что они должны передать нам какие-то технологии. Только после этого мы разрешим им здесь работать.

—  Я вам так скажу: ФАС глубоко заблуждается. Ничего, никаких новых технологий нам этот знаменитый концерн (или оба вместе) не передадут, ничего! Собственно говоря, они должны были пройти процедуру согласования их слияния антимонопольно, но наш антимонопольный комитет решил, что мы с этого что-то можем получить. Но они тоже ведь, «Monsanto» с «Bayer», охраняют свои интересы. Ничего нового они нам не дадут. В свое время, когда меня попросили предложить обсудить некие вопросы или сделать запросы, для того, чтобы они поделились информацией – кстати сказать, я немедленно сформулировал эти требования, – то мои предложения абсолютно не вошли в перечень требований.

То, что они нам как будто бы должны передать технологии новые по пшенице, по рапсу, по кукурузе и сое, -, конкретно —  это издевательство над нами. Представьте, они нам будут передавать технологии по пшенице. Что они могут нам передать по пшенице, если, например, еще 30 лет назад «Безостая 1» занимала 18 миллионов площадей пшеницы в Европе.

— И «Мироновская 808».

— Да, и «Мироновская 808». Если мы действительно благодаря нашим научным центрам селекции пшеницы достигли на нашей огромной территории районированных сортов, которые нам позволили стать №1 в мире по экспорту пшеницы…

— Даже в нечерноземной зоне.

— Даже в нечерноземной зоне! Когда мы сами можем создавать пшеницу с высокой белковой составляющей, они нам что-то должны передать! Это просто смешно, понимаете? Другое дело, они нам могут передать трансгенные технологии, на которых «Monsanto» специализировалась в течение многих лет, конкретно — на сое и кукурузе.

— Больше 35 лет.

— Но наш президент в свое время четко выразил позицию: мы страна, производящая экологически чистую сою, кукурузу и прочие виды сельскохозяйственной продукции. Поэтому нам нельзя идти на эти уловки.

— Хорошо. А как вы оцениваете рынок защиты растений в нашей стране? И минеральных удобрений?

— Если спросить представителей крупных аграрных концернов, они четко будут заявлять: азот, фосфор, калий и микроэлементы сейчас в большом почете. Поэтому мы самая крупная страна по производству минеральных удобрений в мире, и были таковыми еще при Советском Союзе. Мы производили в советское время 20 миллионов тонн по действующему веществу и примерно столько же продолжаем производить. Поэтому наши результаты сегодняшнего сельского хозяйства, особенно тот факт, что мы стали экспортирующей страной – все это, конечно, связано в огромной степени с минеральными удобрениями.

Но рост применения средств защиты растений обеспечил гораздо больший эффект прироста урожая, чем применение минеральных удобрений, потому что применение средств защиты растений выросло за 20 лет в 6-7 раз, а применение минеральных удобрений выросло в 1,5-2 раза.

— Всякие букашки-таракашки становятся все злее и подготовленнее. Они адаптируются к новым препаратам?

— Абсолютно верно, потому что особенно у насекомых резистентность нарастает достаточно быстро. Этим и объясняется огромный ассортимент все новых и новых комбинаций и совершенно новых действующих веществ для борьбы с насекомыми. Это, в общем-то, неизбежно ведет к тому, что интенсивность борьбы нарастает, а чем больше у нас урожайность, чем больше желающих употребить урожай себе на пользу. Соответственно, насекомые и болезни тоже множатся.

Гораздо серьезнее дело обстоит с болезнями, которых тоже становится больше, а новые сорта высокоурожайные часто бывают и более чувствительными…

— То есть в связи с интенсификацией сельского хозяйства болезни распространяются гораздо активнее?

— Да, совершенно верно.

— А правильный севооборот не поможет? Или у нас монокультуры много?

— У нас монокультуры в основном, конечно, на Урале и в Западной Сибири. Это пшеница по пшенице и зерновые по зерновым…

— И подсолнечник по подсолнечнику в Поволжье.

— Да, подсолнечник по подсолнечнику, или же с короткой ротацией. Это как раз в Поволжье такая проблема. Конечно же, это недопустимо. Другое дело, если взять наши традиционные житницы, там все практически научно обосновано или применяется современный севооборот – чередование зерновых культур после бобовых, ротация…

— Там еще старая школа.

— Да, там еще старая школа, но там еще и климат позволяет, например, иметь в наборе десяток культур. Например, в нашем хозяйстве в Орловской области в севообороте находится 11 культур.

— Вы «Дубовицкое» имеете в виду?

— Да, в «Дубовицком» Орловской области 11 культур находится в севообороте. У нас нет такой зависимости от чередования, мы выбираем научно обоснованный севооборот: например, после сои и гороха замечательно растет пшеница и кукуруза, поэтому мы таким севооборот и пользуемся.

— Хочу вернуть вас к разговору о кадрах, которые готовят для агропромышленного комплекса. Насколько вы сейчас, ваше хозяйство «Дубовицкое», в частности, в Орловской области, удовлетворено молодыми специалистами?

— Мы очень дружим с местным аграрным университетом, который к нам на практику молодежь присылает. Еще со времен ректора Николая Васильевича Парахина у нас такая дружба сложилась. Поэтому мы, конечно же, обучаем тех студентов, которые у нас на практике. Да и потом, мы не нуждаемся в кадрах, потому что у нас передовое хозяйство, в котором и техника хорошая, и технологии хорошие, и заработная плата, наверное, одна из лучших в области. А в целом по стране кадры, именно чисто сельскохозяйственные, есть. Если немножко получше платить им, то они будут всегда. То есть надо, чтобы средняя зарплата была в сельскохозяйственной отрасли не ниже 35 тысяч рублей…

— То есть бессмысленно призывать молодежь на село без зарплаты и без современной инфраструктуры.

— Абсолютно верно.

— Но вернемся к практике, к земле, к способам ее улучшить. Как вы относитесь к старым методам удобрения почвы, например, растительными остатками, отходами производства?

— Все, что произрастает из земли, выносит оттуда питательные вещества. Поэтому целесообразно возвращать все обратно в виде растительных остатков. Если, например, шелуха подсолнечника есть растительный остаток от семечек, то ее использование приносит пользу. Но для того, чтобы она приносила пользу, нужно помочь ей с процессом разложения. Для этого, конечно же, нужны соответствующие микроорганизмы. Поскольку их в почве не хватает, в особенности в семечковых регионах, где еще и влаги всегда не хватает, то она сама по себе медленно разлагается. Поэтому нужно дать туда биопрепараты, которые разлагают целлюлозосодержащие и прочие растительные остатки — соломенные, древесновидные. Поэтому если вносите в почву шелуху от семечки, надо вносить и биопрепараты, которые имеют свойство разлагать эту шелуху, для того чтобы она быстро вошла в оборот.

Другое дело, что на полях подсолнечника не растет урожайность. Ротация подсолнечника достаточно короткая, а она должна быть раз в 7 лет. Если она покороче, раз в 2-4 года, то урожайность следующей культуры будет, конечно, страдать, потому что подсолнечник серьезнейшим образом истощает почву.

— Салис Добаевич, какой процент российского рынка средств защиты растений занимают наши отечественные производители?

— Наши отечественные производители борются за 50%, но пока еще не получается ввиду того, что мы, уже об этом знают многие, последние четыре года испытываем сильнейший демпинг со стороны мировых мультинациональных компаний. Особенно это стало заметно, когда произошел скачок доллара в 2014 году в 2 раза. Мы испытываем ценовое давление на нас. Об этом недавно на форуме «Деловой России» был задан вопрос президенту Владимиру Владимировичу Путину. Он четко ответил, что да, надо дать соответствующим министерствам поручение разобраться и упорядочить положение. И мы сейчас, в общем-то, находимся на уровне «владения» 42% нашего пестицидного рынка, а до 2014 года мы приблизились к 52%. За последние 4-5 лет мы немножко потеряли. Думаю, восстановим присутствие, и это будет справедливо — мало того, что мы имеем значительно больше рабочих мест, обеспечиваем нашими производствами и продажами, но при этом несем колоссальную налоговую нагрузку.

— Салис Добаевич, сейчас уже на юге начинают огороды с тяпками обрабатывать. Что вы посоветуете, какой будет год, какие будут угрозы? Кто к нам прилетит — то ли саранча, то ли какой-нибудь клоп-черепашка?

— Скажу так. В южных регионах озимая пшеница будет испытывать ранние болезни в виде гибеллиноза и тифулеза. Это, в общем-то, аналоги снежной плесени. Там снега нет, но именно опасность гибеллиноза в последние годы нарастает. Это что касается зерновых. В этом году будет, по моим представлениям, очень плодотворный год, очень успешный год, в особенности если иметь в виду наши восточные регионы, где снежный покров в 5 раз превышает средние многолетние…

— То есть будет слава Богу хорошо?

— Да. Я очень надеюсь, что Поволжье, Южный Урал, Западная Сибирь, Алтайский край будут иметь очень хорошие урожаи.

— Очень хороший прогноз, Салис Добаевич, спасибо вам большое.

Автор: «Крестьянские ведомости»

Источник публикации: Крестьянские ведомости