Уничтожение остатков трудового права – уже анонсированная задача!

Дата публикации: 03.07.2018

«ГОЛОСУЯ ЗА ВЛАДИМИРА ПУТИНА, ЛЮДИ НЕ ДАВАЛИ МАНДАТ НА ПОДОБНЫЕ РЕФОРМЫ»

— Олег Васильевич, последний раз масштабная социально чувствительная реформа касалась монетизации социальных льгот, это было 13 лет назад. С тех пор власть ничего подобного не предпринимала. Как думаете, почему сейчас правительство решилось затронуть такой важный для каждого жителя страны аспект, как пенсионный возраст?

— Надо воспринимать ситуацию через общую конструкцию, то есть через общую модель того, что происходит. Несмотря на то что многие компании в РФ испытывают сложности с тем, чтобы заплатить государству требуемые налоги, в общем и целом, как это ни парадоксально прозвучит, налогообложение бизнеса в России очень низкое. Это связано с секторальными перекосами, с тем, что ряд компаний имеет полное освобождение от налогов до 2095 года. В общей сложности ежегодно раздается налоговых льгот на 10 триллионов рублей. Не все, конечно, их получают. Но если мы возьмем среднюю картину по стране, то увидим, что налоговая нагрузка в России примерно на треть ниже, чем в Европе: там налоговая и страховая нагрузка на ВВП — около 45 процентов, в Китае — 36 процентов, в России — 32 процента. Более того, есть стратегия социально-экономического развития страны, по которой эта нагрузка должна уменьшиться еще на 4 п. п.

Если мы возьмем за данность, что экономика не растет, она статична, то это означает, что при том же уровне экономики бюджет должен получить на 4 триллиона рублей меньше — это задача 2030 года. В основе данной идеологии лежит точка зрения о том, что чем меньше налогов, тем быстрее развивается все производство и, соответственно, само производство — единственный залог для процветания общества. Это, конечно, не так, потому что могут быть разные системы. И далеко не всегда одно вытекает из другого, то есть развитие экономики может никак не быть сопряжено с ростом зарплат. Например, если эти средства уходят за пределы страны или уходят в области финансовых спекуляций. Иными словами, маржа растет, но она не достается работникам. Конечно, это приводит к экономике, где товар повседневного потребительского спроса очень трудно продать, потому что у людей нет зарплат, чтобы его покупать. Но зато нефть, газ, никель, алюминий и вся таблица Менделеева, а также товары, относящиеся к предметам роскоши, — то, что всегда находит рынок сбыта.

Соответственно, если к 2030 году поставлена задача на 4 п. п. уменьшить нагрузку на капитал в РФ, то это можно сделать только одним путем — уменьшая государственный бюджет, бюджеты страховых фондов и страховые выплаты, социальные пособия, затраты на медицину, образование. В перспективе все это коснется и силовиков, не надо тут испытывать каких-то иллюзий. Это общая конструкция, в рамках этой большой канвы сюда легко ложится в том числе уменьшение примерно на 1 триллион в год затрат на пенсионное обеспечение в РФ. Это ответ на вопрос, почему так происходит.

— Монетизация льгот вызвала в 2004–2005 годах протестные акции пенсионеров. Может ли сегодня уличный протест стать массовым с учетом того, что митинги запретили на время чемпионата мира по футболу в городах его проведения — самых значимых на европейской части РФ?

— В тех городах, где чемпионат проходит, есть ограничения, но это не запрет, необходимы согласования со спецслужбами и с МВД, но запрета как такового не существует. Я думаю, что согласование в тех городах, где проходят игры, будет спокойно даваться по мере завершения матчей. Условно говоря, если в Саранске последний матч 7 июля, то уже никаких формальных оснований в отказе 10, 12 или 14 июля не будет. Это первое, о чем надо сказать.

Что касается того, почему [властью] выбран сегодняшний момент, — он достаточно далек от парламентских выборов 2021 года. И соответственно, есть предположение, что к этому времени народ свыкнется, все стерпится и забудется.

— До президентских выборов власти на такие непопулярные шаги не решались. Можно ли сказать, что, проголосовав за Владимира Путина, люди тем самым дали власти мандат на подобные реформы?

— Я уверен, что люди, голосуя за Владимира Путина, мандат на подобные реформы не давали. Я убежден, что люди исходили из той логики, что они ожидают некоей стабильности без резкого изменения правил игры. И это именно то, чем огромная доля нашего общества дорожит в политике Путина, поэтому сегодняшние действия, направленные на принятие закона о повышении пенсионного возраста, естественно, воспринимаются обществом как ломка общественного договора, поэтому реакция людей является очень обостренной.

«Я НЕ ИСКЛЮЧАЮ, ЧТО ЗАКОН ВООБЩЕ НЕ БУДЕТ ПРИНЯТ»

— Ваша партия тоже на выборах поддерживала Владимира Путина, а ведь большинство экспертов утверждали, что после его избрания и начнутся все эти реформы, включая повышение НДС до 20 процентов...

— «Справедливая Россия» поддерживала Владимира Путина, исходя из той консервативной политики, в том числе в части повышения пенсионного возраста, которая до этого подчеркивалась, артикулировалась. Непопулярные реформы непопулярным реформам рознь. К примеру, 2-процентное повышение НДС — да, непопулярная реформа, да, можно по-другому принимать эти решения. Но, строго говоря, эта непопулярная реформа повлечет за собой рост цен в стране на 1–1,5 процента. Почему не на 2 процента? Потому что ряд товаров идет по пониженной ставке, а пониженная ставка как была 10 процентов, так и остается. Конечно, и на этих товарах рост НДС отразится, просто в силу того, что по всей цепочке он пройдется. Но в последнем элементе этой цепочки это будет не плюс 2 п. п. к добавленной стоимости, а 1,5 п. п. Это одна история.

А другая история, когда человеку не на 1,5 процента понизят его доход через рост цен, а отнимут доходы вообще. Вот эта история другая, поэтому есть разница в непопулярных реформах.

— Сначала про повышение пенсионного возраста. Я уже отметила, что экспертное сообщество ожидало этого после выборов.

— Я не видел соответствующих умозаключений у экспертного сообщества по поводу повышения пенсионного возраста. Если вы видели и это эксперты более-менее знакомые (мы не говорим про Алексея Кудрина, у которого это идея фикс все время его политической и государственной работы), давайте посмотрим, что это за эксперты.

— Дмитрий Песков сказал, что Путин, ранее пообещавший не повышать пенсионный возраст в свое правление, сегодня не участвует в обсуждении реформы.

— Он не участвует, и это хорошо. Это на самом деле означает, что коридор для такого, может, не прямого, дистанцированного диалога достаточно широкий. Было бы хуже, если бы президент публично озвучил, что нет другого выхода, мы вынуждены, мы должны. Соответственно, то, что и президент, и администрация президента сейчас дистанцировались, — это хорошо.

— Но они дистанцировались, может, только публично. Вы уверены, что эта реформа с ними не согласована?

— События покажут. Я думаю, что коридор диалога будет зависеть от того, сколько людей окажется готово к участию в массовых акциях.

— Каковы ваши оценки?

— Все зависит во многом от того, насколько удастся большая волна самоорганизации. Но то, что петиция на Change.org собрала 2 миллиона 300 тысяч подписей за 9 дней (в среднем по 250 тысяч подписей в день), — это то, что никем не ожидалось, равно как и то, что две петиции на портале госуслуг и сайте Российской общественной инициативы за несколько дней перешагнули отметку в 100 тысяч, — этого тоже никто не ожидал. Общество не уехало на каникулы, общество, кроме футбола, еще интересуется своим будущим, да и не все футболом интересуются, поэтому такая общественная реакция была неожиданной. Соответственно, если дальше эта общественная реакция будет выражаться в публичных открытых действиях людей, то я уверен, что коридор изменений в подходе будет достаточно широким. Не исключаю, что этот закон вообще не будет принят.

«ЭТО МЕХАНИЗМ, КОТОРЫЙ ОТОДВИГАЕТ ДЛЯ ЛЮДЕЙ ПЕНСИЮ БЕСКОНЕЧНО»

— Мастер выводить людей на улицу — известный оппозиционер Алексей Навальный. Кажется, другие силы, те же профсоюзы, в этом плане неактивны.

— Дело не в этом. Есть большая способность людей к самоорганизации. Если мы возьмем события 2005 года, когда Алексей Навальный был в «Яблоке» и не был так известен, то за две недели вышли 500 тысяч человек, причем без всякого интернета, поэтому не надо пренебрегать способностью людей к самоорганизации. Этот снобизм неправильный.

— Некоторые чиновники убеждают, что реформа пройдет незаметно для тех, кому еще далеко до пенсии. Так ли это?

— Это ложь. Она затронет всех, кто на пенсию не вышел. Понятно, что реформа не затронет пенсионеров, более того, им обещают вместо 600 рублей в месяц давать прибавку в 1 тысячу рублей...

— Извините, я вас перебью, но Антон Силуанов, выступая в Совете Федерации, сказал, что прибавка составит в среднем 7 процентов.

— Я об этом и говорю. Если пенсия — 14 тысяч рублей в месяц, соответственно, 7 процентов — это тысяча, из которых 4 процента и так было заложено в бюджет как индексация инфляции.

А реформа коснется всех, кто не вышел на пенсию. Каждый человек недополучит свою пенсию: женщины — за 8 лет, а мужчины — за 5 лет. Легко подсчитать, что мужчины не получат по нынешним деньгам примерно 830 тысяч, а женщины — примерно 1 миллион 350 тысяч рублей.

— Таким образом, кто пострадает больше: те, кто вот-вот должен выйти на пенсию, или те, кому еще далеко?

— Конечно, те, кому далеко до пенсии. У тех, кому вот-вот выходить, год украдут, а у тех, кто, допустим, 1980 года рождения, украдут 5–8 лет.

— А к тому моменту, глядишь, снова повысят.

— Совершенно верно.

— Или вовсе пенсию отменят. Кстати, вы рассматриваете такой сценарий развития, когда, скажем, лет через 30 пенсии как таковой вообще не будет?

— Дело в том, что та модель, которая сейчас заложена в индексацию пенсий, как раз предполагает такую систему самоедства. Если единственным источником более динамичной индексации пенсий является повышение пенсионного возраста, то тот источник, который сегодня предложен, иссякнет через 5 и 8 лет. Соответственно, примерно к 2025–2026 годам, чтобы продолжить индексировать пенсии тем, кто их получает, придется поднять пенсионный возраст дополнительно плюсом. Это механизм, который отодвигает для людей пенсию бесконечно. Так что тут сама механика неправильная.

«СЕГОДНЯ ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ НАГРУЗКА НИЖЕ, ЧЕМ В КОНЦЕ 1990-Х»

— Жаль, конечно, что продолжительность жизни таким же образом не увеличивается. Власть и ее пропагандисты убеждают, что других вариантов, кроме как менять пенсионную систему, нет — причиной тому являются демографические проблемы, из-за которых скоро пенсионеров некому будет кормить.

— Демографическая яма на самом деле есть, но к теме обеспечения пенсий она имеет вовсе не прямое отношение. Демографическая нагрузка никогда не рассматривается как соотношение между работающими людьми и пенсионерами. Демографическая нагрузка — это соотношение между работающими и неработающими людьми. Поскольку на самом деле число детей, подростков, инвалидов уменьшается, то рост числа пожилых людей нивелируется таким образом. Если мы сравним, к примеру, сегодняшнюю демографическую нагрузку с концом 1990-х годов, то она ниже, ближайшие 30 лет она будет ниже, чем в конце 1990-х годов.

— Один из аргументов правительства в том, что люди стали жить дольше, а к 2024 году, согласно «майскому указу» президента, Россия войдет в клуб стран 80+. Достижимая ли это задача?

— Задача достижимая, если вкладывать деньги в здравоохранение. Вообще, если вкладывать деньги, то многие задачи достижимы. Например, на Сахалине за пять лет коэффициент рождаемости увеличился в полтора раза, превысил в итоге уровень воспроизводства, потому что там достаточно серьезные средства были вложены в поддержку материнства, детства. Это яркий показатель.

Соответственно, и по здравоохранению можно достичь бóльших результатов, если уровень финансирования медицины в России тоже будет увеличен. Но уровень финансирования не будет увеличен в рамках той стратегии развития страны, которая предложена и утверждена правительством. Если уменьшать налоговую нагрузку на капитал, то, естественно, денег не будет не только на пенсионеров, что мы сейчас видим, но и на медицину и на образование. По сердечно-сосудистым заболеваниям работники в России уходят из жизни на 8 лет раньше, чем их коллеги в Западной и Восточной Европе. Соответственно, этот разрыв можно уменьшать, вкладывая деньги в здравоохранение, но это требует совершенно других решений.

— Думаете, более ранняя смертность связана лишь с тем, что у нас медицина плохо работает?

— В медицине нет денег. Не может хорошо работать то, что плохо финансируется.

— А может, наши люди слишком часто полагаются на «авось»? «Да ладно, не пойду в больницу», — говорит человек, думая, что простудился, а потом умирает.

— Еще раз скажу, что не может хорошо работать то, что плохо финансируется. Что касается людей, то это носит рациональный характер. Если сегодня в государственных поликлиниках очередь, то ни один человек не будет часть своей жизни убивать в очередях. Никто! Так что тут первопричина всегда только одна.

— Насколько надо увеличить финансирование медицины?

— Примерно вдвое. Если мы исходим из того, что российские затраты на здравоохранение составляют порядка 3,5 процентов к ВВП, а искомый уровень — 6–6,5 процентов, то необходимо к нынешним 3,5 триллиона рублей, включая средства самих работников, которые идут через ОМС (обязательное медицинское страхование — прим. ред.), добавить еще 2,5–3 триллиона рублей.

— И где взять деньги, с каких расходных статей бюджета снять?

— 10 триллионов рублей в год — льготы для капитала в РФ.

— То есть увеличить нагрузку на бизнес?

— Конечно. А откуда еще?

— Но бизнес уже и так жалуется.

— А он будет постоянно жаловаться. Это очень удобно: получать бесплатно людей, имеющих образование, эксплуатировать их как работников, сваливать их лечение на государственную систему поликлиник и больниц, пользоваться тем, что есть полиция, которая этих самых бизнесменов оберегает от уличных банд, пользоваться тем, что государство строит дороги, и перевозить по ним на трейлерах грузы, но при этом ни черта не платить налогов. Это очень удобная позиция.

— То есть в России зря создают разного рода зоны опережающего развития?

— Можно создавать зоны опережающего развития, оазисы для IT-технологий, но при этом надо знать меру. Меры у нас нет. Можно смотреть на секторальное развитие: где-то действительно есть проблемы у бизнеса, это неоспоримо, и где-то есть завышенная система налогообложения. Но если мы смотрим не где-то что-то, а общую систему, то в России налоговая нагрузка на капитал очень низкая и продолжает снижаться.

«РЫНОК ТРУДА В РОССИИ УБИВАЛИ 20 ЛЕТ — С 2000 ГОДА, КОГДА ПРИНЯЛИ НОВЫЙ ТРУДОВОЙ КОДЕКС»

— Вы предлагаете ввести плоскую шкалу отчислений в пенсионный фонд России. В чем суть предложения, кто и сколько будет платить?

— Там все очень просто. На сегодняшний день, если у человека зарплата выше 90 тысяч рублей в месяц...

— Официальная?

— Конечно. Те, кто работает неофициально, свыше 90 тысяч рублей не получают. Неофициальные заработки составляют 30–40–50 тысяч, но это небольшие величины. Так вот у тех, кто получает до 90 тысяч рублей, отчисления в пенсионный фонд — 22 процента. Это их деньги, а не деньги работодателя, работодатель просто является агентом, это деньги работников. А вот если зарплата — свыше 90 тысяч рублей, то там взносы — 10 процентов, только на этом пенсионный фонд ежегодно теряет 600 миллиардов рублей.

 — Какие еще негативные последствия повлечет за собой пенсионная реформа? Много говорят про рынок труда.

— Если в двух словах, то они тоже достаточно очевидны. Это увеличение безработицы. Есть правительственная записка, она публиковалась в «Ведомостях» в прошлом году, в ней как раз говорилось о параметрах 63 и 65 лет. Правительство тогда от нее открещивалось, но теперь мы понимаем, что эта записка была настоящей. В этой записке было и другое — что в результате пенсии недополучат 13,5 миллионов человек, эти цифры тоже корректны, они легко считаются через обычную демографическую пирамиду. Но также было сказано, что будет создан дополнительный миллион рабочих мест.

Все в этих пределах умеют легко считать в уме: если плюс 13,5 миллионов человек выходят на рынок труда, если создается 1 миллион рабочих мест, то 12,5 миллионов человек отправляются в категорию безработных. Это могут быть безработные не обязательно из категории пожилых людей, это может быть и молодежь, которая работу не получит, и люди среднего возраста, потому что, естественно, сотрудники, которые в 55–60 лет на пенсию не выйдут, будут стремиться работать за любые деньги, включая минималку или сумму чуть выше минималки. Для них эта ситуация является трагичной, совершенно катастрофичной. В силу отсутствия трудовой мобильности, территориальной привязанности, просто некой рутины, которая человека всегда постигает в трудовой биографии, им, конечно, будет сложно найти другую работу. Значит, они будут держаться за эту, стало быть, социальный и профессиональные лифты будут приторможены. И молодой сотрудник, который мог рассчитывать на повышение сегодня, получит его через 5, а то и через 8 лет по понятным причинам, равно как и специалист среднего возраста, то есть вся эта лестница начнет замирать, последствия этого достаточно очевидны.

— В своем выступлении на пленарном заседании Госдумы вы также говорили, что зарплаты работников отстают от производительности труда. Власти же, напротив, утверждают обратное: мол, производительность у нас низкая, ее надо увеличивать.

— Это тоже все легко считается. Опять же есть условный параметр — фонд оплаты труда к национальной экономике. Данное соотношение (а оно не зависит от размера экономики) — это перераспределение. Если в Европе доля заработной платы к национальной экономике — 65 процентов, то в России, даже по данным Росстата (который не отражает ситуации на неофициальном рынке труда и в неофициальном сегменте экономики, поэтому они являются несколько завышенными), это 47 процентов. В тех секторах экономики, где есть сильные профсоюзы, мы видим, что зарплата выше, чем в странах Новой Европы, — скажем, у летчиков, авиадиспетчеров, докеров. Но мы хорошо понимаем, что зарплата российских работников в целом очень сильно отстает от зарплаты, например, поляков.

— Министр финансов Антон Силуанов часто говорит, что одна из главных задач — вывести из тени серую экономику. Это возможно?

— Возможно. Мы предложили один из механизмов — дать людям право на самозащиту, на эффективный профсоюз, гарантии профсоюзным активистам от увольнения, чтобы работодатель не мог сказать, что видит человека в первый раз в жизни, право на забастовку. Тогда работники смогут защищать свои права на легальный труд. Они в легальном труде заинтересованы, и дело тут не только во взносах и пенсии, которая, может быть, далека, это же вопрос гарантии трудоустройства. Если человек занят неофициально, его можно уволить в любой час, в любое мгновение.

Рынок труда в России убивали 20 лет — с 2000 года, когда приняли новый Трудовой кодекс. Поэтому если говорить не про долгосрочные мероприятия, то можно предложить механизм госрегулирования, к примеру, мы внесли законопроект, чтобы те компании, которые используют неофициальный труд, не получали бы госльготы, а платили бы по обычным ставкам. Правительство высказалось против.

— Не кажется ли вам, что бизнес в таком случае уйдет в офшоры, откуда его сейчас не слишком удачно возвращают.

— Это темы разные. Весь бизнес в офшоры не уйдет. Только серьезные сильные игроки могут себе это позволить. Скажем, средний подрядчик, у которого 200 строителей и который держит на неофициальном рынке людей, или перевозчик этого не сделает. Что касается крупных компаний, что мешает запретить (это предлагал Силуанов, но не поддержал Медведев) госкомпаниям иметь офшорные точки? Что мешает начать с госкомпаний по запрету офшорных переводов?

— И что мешает?

— Вопрос не к нам.

«БУДЕТ ОТКАЗ ОТ ЛЬГОТНЫХ ПЕНСИЙ ДЛЯ СИЛОВИКОВ»

— Вы уже упоминали вторую непопулярную реформу — повышение НДС. Есть ли какая-то альтернатива этому?

— Альтернатив много, и первое, с чего нужно начать, — ревизия налоговых льгот, потому что денег там много. Изменения НДС — это плюс 600 миллиардов, а налоговые льготы — это 10 триллионов ежегодно. Наверное, надо начать с ревизии, чтобы понять, что происходит.

— Вы говорили, что влияние на инфляцию составит 1,5 процента, при этом, по мнению некоторых экспертов, это будет 2 процента, а продукты подорожают на 3–5 процентов. Нам уже сообщили, что повышение НДС принесет государству 600 миллиардов в год. Между тем, только по официальной информации, еще в апреле попавшие под санкции США компании запросили помощь на 100 миллиардов рублей, и ясно, что это не конец истории. А расходы Центробанка на санацию трех частных банковских групп и вовсе составили более 2,6 триллиона рублей. Получается, за счет всех граждан РФ власти спасают олигархический бизнес?

— Безусловно, это совершенно понятно. Особенно ситуация прояснилась за несколько последних месяцев. Если до этого нам говорили, что доходы от нефти идут на будущие пенсии через систему фонда национального благосостояния (ФНБ), потом, что ФНБ — это некая страховка, поэтому он должен быть насыщен, как страховочный фонд, то сейчас доходы от нефти и газа через ФНБ передаются олигархическому капиталу. Они служат не источником решения государственных задач, не источником решения социальных задач, а источником поддержки олигархических структур.

Причем было бы еще понятно, если бы в обмен на эту поддержку государство, скажем, приобретало акции. Да, ребята, мы Роману Абрамовичу даем 100 миллиардов рублей, но из вашей капитализации 100 миллиардов рублей теперь принадлежат государству. Это был бы механизм национализации. У нас же идет раздача денег как подарка.

— Но банки, которые были частными, перешли пока под контроль ЦБ.

— Банки — это специфика, это механизм кредитования экономики, мы же говорим в целом про экономику. Кстати, далеко не факт, что политика санации, которую проводит ЦБ, удачна. С одной стороны, где-то она оправданна, потому что банки, осуществляющие токсичную кредитную политику, вредны для рынка: раздающие кредиты налево и направо ломают финансовую устойчивость. С другой стороны, средства, которые ЦБ использует для того, чтобы потушить пожар в банковском секторе, огромны, большой вопрос, насколько они оправданны. Это далеко не факт.

— Поддерживаете ли вы идею некоторых политиков и экспертов ввести прогрессивную шкалу подоходного налога, чтобы богатые платили в казну больший процент, чем бедные?

— Да, конечно, поддерживаю, это наше собственное предложение, и «Справедливая Россия» такой законопроект, в том числе и я, неоднократно вносила в российский парламент.

— Но все это были неудачные попытки. Тот же Силуанов часто говорил, что плоская шкала НДФЛ — это достижение России. При этом в развитых странах, таких как Франция, Великобритания, США, Испания и прочие, шкала прогрессивная. А плоская же применяется только в бедных европейских государствах и странах бывшего СССР. Стоит ли нам на них равняться?

— Вы сами ответили на вопрос. Плоская шкала — это Балканы и постсоветское пространство. Смысл прогрессивной шкалы заключается не только в том, чтобы взять больше денег в бюджет, но и в первую очередь в том, чтобы уменьшить неравенство. Неравенство является стопором прогресса. Оно останавливает прогресс, замораживает социальные лифты и не дает обществу развиваться, цементирует сословность, отсутствие возможности развития людей, связывает это развитие исключительно с наследством капитала, который достался. Поэтому, конечно, страны, которые достигли какого-то прогресса, применяют меры, связанные с сокращением неравенства, и прогрессивная ставка налогов — одни из наиболее распространенных инструментов.

— Каких еще непопулярных реформ вы ожидаете от правительства?

— Я бы не использовал слово «непопулярные», поскольку реформы популярны для одних и непопулярны для других. Мы должны говорить скорее об антироссийских реформах, в первую очередь антисоциальных. В принципе, они их уже анонсировали. Это будет отказ от льготных пенсий для силовиков. Минфин уже дал понять, что предлагается следующая модель: силовики будут получать свою специфическую пенсию только по достижению стандартного возраста в 65 лет, а по обычному увольнению от службы в 45 лет они получают большое двухлетнее пособие и курсы по бесплатному переобучению.

Понятно, что изменения по пенсиям силовикам последуют после того, как будет принято решение относительно пенсий всех остальных людей. Эта уже анонсированная задача — уничтожение остатков трудового права, причем в качестве образца господин Назаров (Владимир Назаров — директор научно-исследовательского финансового института при минфине РФ — прим. ред.) и минфин приводят «модель Саакашвили», совершенно не стесняясь. В Грузии что было сделано? Там было принято правило, по которому в принципе отменяются все страховые взносы как таковые, подоходный налог был повышен до отметки в 20 процентов, по-моему, он не был прогрессивным, при этом были отменены все трудовые гарантии. Таким образом, работодатель получил право сказать человеку: «Ты мне больше не нужен, уходи», — и без объяснения причин, без мотивации, без выходного пособия любой человек, включая беременных женщин, не говоря уже о профсоюзных активистах и людях предпенсионного возраста, подлежал увольнению. Это была одна из причин, почему грузины выступили против Саакашвили и так сражались за то, чтобы он не был больше президентом Грузии. Модель, которая была реализована в Грузии, сейчас рассматривается как образец.

— Что еще будет?

— Остальное не так масштабно. Сейчас обсуждается и обязательное страхование домов, и многие другие вещи, но это уже не столько широкие мазки.

— Но с увеличением налогов денег у людей будут изымать все больше.

— Да. Но налогов с кого? С потребителей и малых предпринимателей. Налоги с крупного капитала, а именно он является бюджетообразующим, напротив, систематически снижаются.

.«Региональным властям должно быть дано право определять, какой язык в данном конкретном пространстве должен быть обязательным наравне с русским»Фото: «БИЗНЕС Online»

«ИДЕТ НЕКАЯ УНИФИКАЦИЯ, ОНА СВЯЗАНА С ДЕГРАДАЦИЕЙ ПАРЛАМЕНТАРИЗМА В СТРАНЕ»

— Отвлечемся от этих тем. Хочу спросить вас о важном для Татарстане вопросе про добровольное изучение родных языков. Недавно Госдума приняла в первом чтении соответствующий законопроект.

— Да, это весьма спорный законопроект, потому что он подталкивает ситуацию к тому, что национальные языки могут перейти в категорию факультативных. Руководство комитета по образованию и науки публично объясняло, что ко второму чтению они проведут серьезные изменения. Если так произойдет, то это будет хорошо. А если этого не произойдет, то, конечно, закон в подобном виде принимать нельзя.

Содержательно картина примерно понятна. Русский язык, который по-любому все дети должны изучать, поскольку это государственный язык РФ и он необходим для социализации в российской среде, ставится как альтернативный по выбору, условно говоря, с татарским и башкирским. Соответственно, ребенок, выбирая русский язык как родной, тем самым говорит: «Я уже выбрал русский язык. Зачем мне второй предмет учить? Мы и так перегружены очень сильно. Поэтому на второй и третий язык я не пойду, мне это не надо». Тем более есть позиция минпросвещения РФ, предполагающая, что нужно знать два иностранных языка. В этом контексте понятно, что на выходе татарский, туган тел, перейдет в разряд факультативных, а это очень плохо.

— Тогда как решить проблему? В законопроекте как будто есть смешение родного и государственного языков. Вы же сами Вячеслава Никонова об этом и спрашивали.

— История получается такая: все равно есть курсы русского языка. Но если ребенок выбрал татарский, то у него будут лайт-курсы русского, что ли? Он русский будет учить меньше, чем ребенок, который выбрал русский в качестве родного? Как такое возможно? Что, будет два разных учебника по русскому языку, две разные программы?

На самом деле эта модель просто предполагает вытеснение национальных языков в нишу факультативных, поэтому в законе должно быть изменено то, что региональные парламенты (фактически это, конечно, будет применяться только в нацреспубликах, не будет работать ни в Калуге, ни в Иваново) вправе принять решение о том, что должен быть еще один язык, который должен рассматриваться в качестве обязательного для обучения. Почему один? Если в Дагестане этих языков более 14, а в Башкортостане — башкирский и русский, то, конечно, не совсем правильно, чтобы дети изучали все 14 языков или 3. Но местный парламент может определить, исходя из местности, школы, населения, какой язык в данном конкретном пространстве должен быть обязательным наравне с русским — аварский, кумыкский, даргинский или еще какой-то. Условно, в Табасаранском районе это может быть табасаранский язык, в каком-то еще — чеченский. Региональным властям должно быть дано такое право. Если такого права дано не будет, это означает, что закон будет принят в том виде, который у всех вызвал отторжение.

— Получается, что тогда второй государственный язык будут обязаны учить все, вне зависимости от того, русский ли ты, украинец или еврей?

— Да.

— Почему вообще, на ваш взгляд, именно сейчас подняли «языковой вопрос»? Несет ли он угрозу межнациональным отношениям? И почему вы все-таки голосовали за него в первом чтении?

— Наша фракция в первом чтении законопроект поддержала, исходя из публичных заявлений комитета о том, что они хотят внести серьезные изменения ко второму чтению. Эта же позиция была разделена и теми коллегами, которые публично оппонировали. Но, повторю, мы еще посмотрим, что внесут ко второму чтению. Если изменений не будет, то во втором и третьем чтениях я лично буду голосовать против.

Теперь что касается того, почему подняли «языковой вопрос». Я считаю, что идет некая унификация, она связана с деградацией парламентаризма в стране, то есть когда законы пишутся по принципу «большой начальник столкнулся с проблемой у своих приятелей или своего племянника». Под это меняются все правила в стране. С этим мы постоянно сталкиваемся. Например, законодательство по ЖКХ так отрегулировано, когда рубят по живому просто из-за того, что бытовой опыт переносится как обязательный на страну. А причина в одном — деградация парламентаризма. Парламент нужен для того, чтобы смягчать и нивелировать самодурство отдельных начальников. Если парламент свою функцию не выполняет, индивидуальная практика будет проецироваться на страну и в конечном итоге дестабилизировать ее.

Источник публикации: БИЗНЕС Online