---

Дата публикации: 03.08.2020

А.Соломин― Добрый день, в Москве 20 часов и 7 минут, мы работаем в прямом эфире, вы слушаете радио «Эхо Москвы», смотрите ютуб-канал «Эха Москвы» или канал «Эха Москвы» в Яндекс.Эфире. Меня зовут Алексей Соломин и, естественно, мы будем обсуждать сегодня большую тему, связанную с какой-то очень важной, яркой цифрой. Сегодня наш гость — основатель и владелец компании Superjob.ru Алексей Захаров, Алексей, я вас приветствую, здравствуйте.

А.Захаров― Добрый вечер.

А.Соломин― Я напомню нашим слушателям, что категорически рекомендую на нас подписаться на канал «Эха Москвы» или можно даже поставить лайк прямо сейчас, это поможет распространить видео. И не забывайте комментировать эфир или в чате, или в разделе комментариев, который под роликом на нашем канале в Ютубе.

4,5 млн безработных — это официальная статистика на 1 июня, такое количество людей не имеют работы, заявили о том, что они потеряли работу. Об этом сообщил министр труда и социально йзащиты Антон Котяков. И мы к этой цифре сегодня привяжемся, и именно о безработице в России поговорим, тем более что исследования Superjob показывают, что реальная безработица в России выше, чем та формальная безработица, о которой говорят власти.

Алексей, у меня на самом деле сначала шаг в сторону, тоже тема, связанная синформационной повесткой, по поводу повышения НДФЛ. Тоже горячая тема, все ее обсуждают, повышение НДФЛ для людей, которые получают более 5 млн в год. А вообще на рынке труда это насколько большой сегмент, многие ли люди испытают на себе это повышение?

А.Захаров― Я думаю, что это в зависимости от отрасли, в районе 1% и менее 1%, поэтому абсолютного большинство наших слушателей это не коснется, как было 13%, так и останется.

А.Соломин― Тем не менее, этот 1%. Раньше противники прогрессивной шкалы говорили о плохом администрировании, неспособности администрировать такой налог, о том, что обязательно воспользуются люди умениями скрывать свои доходы. Видите ли вы здесь опасность повышения серой зоны?

А.Захаров― Ну, давайте, что касается администрирования. Налоговая инспекция у нас замечательно администрирует налоги, если зарплату выплачивается «в белую», поэтому здесь, в общем, никакой проблемы с администрированием нет. Ради 2% те, кто уже в белую или в черную пойдут, конечно, нет, это абсолютно не принципиальный момент, плюс-минус 2%, которые реально не в 2, а в больше вырастут. Все равно для тех, кто получает высокие зарплаты и в большинстве своем налоги за них платят работодатели, потому что у нас работодатели являются налоговыми агентами. Люди сами по себе ничего особо не заметят, просто дорогостоящие сотрудники для работодателей станут чуть дороже. Будут ли работодатели, которые находятся в белой зоне, ради этого что-то оптимизировать — я думаю, что нет. Гораздо более тяжелая ситуация — то, что сейчас в связи с теми мерами по борьбе с коронавирусом, когда у нас была остановлена экономика и в значительной степени появился запрет на работу малого бизнеса, малый бизнес ушел в тень. И практически все салоны красоты, фитнесы, массажисты, ресторанный бизнес, который очень-очень долго вытаскивали из черной зоны в серую, а потом лучшие представители вышли в белую зону, практически все сейчас ушли в черную зону. Люди же стриглись, делали массаж, педикюр, маникюр. Абсолютное большинство маленьких ресторанов и маленьких кафешек «рядом с домом» замечательно продолжали работать. Просто перестали принимать безналичные платежи, либо работали на вынос, либо мастера, массажисты, парикмахеры принимали в том же самом салоне за закрытыми дверями, по звонку. Либо те, у кого была своя клиентская база, просто ездили по домам.

Понятно, что доходы у всех упали, никто не получил большого удовольствия от этого, но так или иначе весь малый бизнес, сфера услуг ушла на сегодня в черную зону. И в ближайшую пятилетку его не удастся вернуть обратно в белую, никакими способами. Все снова привыкли. И малый бизнес привык принимать наличные. И клиенты, понимая ситуацию, что у всех плохо, и каждый процент мастера, парикмахера, тренера, репетитора на счету, входят в положение и стараются платить наличными. Поэтому все непродуманные меры по остановке экономики увели в тень значительную часть малого бизнеса, и это даст сильно больше в несобираемости налогов, чем даст собираемость налогов с этого сильно менее 1% высокооплачиваемых людей.

А.Соломин― Кстати, мотивация оставаться сейчас в темной зоне связана с тем, что нужно компенсировать выпавшие в этот период доходы?

А.Захаров― В том числе. То есть, первое — в том числе. Во-вторых, ну ладно, уже это удобно. Тут же история следующая: если можно не платить налоги, значит, их нужно не платить. Это же нормальное человеческое рассуждение. Ну что такое налоговая история? Это бандюк к тебе подошел с пистолетом и говорит: «Отдай, на доброе дело». Может, на доброе, может, нет. Мы не знаем. Но мы отдаем, но история очень простая. Никто нигде в мире добровольно налогов не платит, ни в Германии, ни в Щвейцарии, это всегда репрессивная система, и любая бухгалтерия в любой компании — это некий «смотрящий» от государства, который вреден для бизнеса, но полезен для того, чтобы платить налоги.

У нас в значительной степени налоговая история перешла в электронный вид, и наша налоговая служба, надо отдать должное и текущему премьер-министру, и тем, кто был до него, еще при Сердюкове начинал строить схему прозрачности налоговой, удалось сделать очень многое, и с точки зрения цифровой экономики, цифровизации, информатизации наша налоговая служба не сказать, что впереди планеты всей, но точно не в отстающей. И собираемость налогов, администрирование налогов находилось, во всяком случае, в том числе и в малом бизнесе, на достаточно высоком уровне относительно какой-нибудь Италии или Франции, я думаю, у нас собираемость налогов с малого и среднего бизнеса была не ниже, а выше. Относительно этого малого бизнеса. Просто мы на очень хорошем уровне находились в этой сфере. А теперь займет время возвращение обратно, это неприятная ситуация для всех. Люди рискуют, государство НРЗБ соответственно какие-то вещи, которое государство с помощью налогов финансировало. Медицина, здравоохранение, образование. Не только с помощью этого, но, значит, будет недополучать какое-то время.

А.Соломин― Цифра, с которой мы начали, 4,5 млн безработных на 1 июня, с вашей точки зрения, насколько соответствует реальности?

А.Захаров― Она не соответствует реальности, это все понимают. Официальная цифра была, последние данные, которые я видел, официально зарегистрированных 2,5 млн безработных, и это цифра на 2 недели назад, я думаю. Прирост официально зарегистрированных безработных у нас шел порядка 100-150 тыс. в неделю. На сегодняшний день их должно быть официально зарегистрированных около 3 млн. Цифра 4,5 млн получалась по метологии НРЗБ, некая опросная цифра, выходим на улицы, спрашиваем, есть работа, нет, ищите-не ищите. И она всегда отличалась от официально зарегистрированных безработных. Дальше есть опрос Superjob, которому я доверяю больше. По этому опросу из активно ищущих работу ²⁄₃ не зарегистрированы в качестве безработных. То есть, если мы возьмем за цифру 2,5 млн, хотя на самом деле, сегодня наверняка уже больше, официально зарегистрированных безработных, прибавим еще 2/3, получим 7,5-8 млн людей, которые находятся в поиске работы, ощущают себя безработными, и в это число не входят те, которые сейчас отчаялись, не ищут сейчас работу, но являются безработными. То есть, это люди, которые поехали переждать вот это все на дачи, дождаться осени, потому что традиционно даже зарегистрированная безработица к лету падала, потому что людям проще поехать к бабушке в деревню или в тот дом, который остался где-то, посадить картошку, ее вырастить, собрать. Это для того, чтобы пережить тяжелые времена, даст больше, чем маленькое пособие по безработице, которое можно получить, если ты находишься в поиске работы.

Поэтому тот прогноз, который мы давали, что у нас на конец карантинных мер, если они закончатся к началу июля, будет 10 млн безработных, к сожалению моему огромному, он сбылся, и это печально, с одной стороны. С другой стороны, мы здесь абсолютно находимся на тех же цифрах, на которых находятся экономики остальных разных стран. У нас статистика всегда занижена… Например, Соединенные Штаты дают цифру в 13-15% безработицы. Швеция — то же самое, Франция то же самое. Все вышли из карантина, те, кто останавливал экономику на уровне порядка 12-13% экономически активного населения безработных.

У нас эта цифра типа 6%, но откуда она…

А.Соломин― Это может объясняться, наверное, размером этого сектора малого и среднего бизнеса. Если люди работают в основном в бюджетных секторах или там, где крупные игроки, им, наверное, было чуть легче, нет?

А.Захаров― Тоже не легче… Есть понятие скрытой безработицы. Люди де-факто уволены, но де-юре они приписаны к умирающему или мертвому предприятию.

А.Соломин― В статистику не попадают?

А.Захаров― Смотрите, у нас были практически полностью остановлены авиаперевозки. И междугородные восстановились, международные неизвестно когда восстановятся. Все это обслуживало большое количество людей, включая огромное количество гастарбайтеров, в том числе, которые клинингом занимались в аэропортах. То есть, они официально не летали, не летчики, но они все были заняты в авиаотрасли или вокруг этого. В том числе производство бортового питания, заправка самолетов, огромное количество неквалифицированного труда. Понятно, что авиакомпании все старались сохранить квалифицированный персонал, специалистов по аэродромному обслуживанию, диспетчеров, летчиков. Но массовый персонал, так или иначе весь сократили, отправили на полурабочий день. Огромное количество персонала было занято на аутсорсе где-то, они работали не в Шереметьево, не в Пулково, а в компаниях, у которых были контракты с аэропортами. И они все оказались безработными. Вроде как в самой отрасли авиаперевозок сокращение небольшое, но смежные сокращения, 50%-70%-90%-100%.

А.Соломин― Потому что они теряли контракты основные?

А.Захаров― Ничего же не летает, ничего не ездит. И когда залетает в том объеме, в котором летало, никто не представляет. Даже инфраструктурные отрасли потеряли очень много.

Дальше, мировой спрос в том числе на наши основные товары экспортные. Нефть, газ, алюминий. Он свалился и будет очень медленно восстанавливаться. Авиапромышленность встала, опять же. Автопроизводители. Практически все в мире плюс-минус встали. Мы находимся в тяжелейшем мировом кризисе производства. Мировая рецессия нас настигла, быстро мы из нее не выйдем.

Мы видели этот документ, Меры правительства по восстановлению рынка, что-то такое, 140 страниц мутной жижи и воды. Но там четко читалось, что в ближайшие два года правительство ждет продолжения падения, как бы это ни называлось отрицательным ростом, и дальше три года медленное восстановление. Это то, что написано в официальных документах, принятых как план восстановления экономики. У них написано: «Еще два года мы будем лететь в задницу, а потом медленно, три года из нее выбираться». К сожалению, видимо, это будет как-то так. И дальше вопрос к правительству, что оно будет с этим делать. Три месяца экономика не работала. Не вся. Свет горел, газ шел, вода текла. Но так или иначе очень много кто увидел, что у них 90% персонала ничего не делает. У нас госуправление не работало три месяца практически полностью. Муниципальные чиновники, еще что-то. Что с ними делать? Можно уволить. И они будут уволены.

А.Соломин― Чиновников?

А.Захаров― И чиновники тоже. То есть, речь о чем. Что в каждый кризис все компании, в том числе и те, кто благополучно этот кризис пережили… Это циклическая история, она происходит регулярно. Это хорошее время, чтобы расстаться с лишним жиром, с неэффективностью, чтобы попрощаться с людьми, с которыми давно надо было попрощаться, но как-то не сложилось, повода не было. А тут все сокращают, и процентов 10% неэффективности…

А.Соломин― Повод еще надо найти, работодателю не так просто уволить людей. Надо выходные пособия…

А.Захаров― Это прописано замечательно в Трудовом кодексе, и дальше никому удовольствия это не доставляет. Одно дело — ты обеспечиваешь по закону увольнения, которые не нужны, и у тебя при этом все хорошо, у тебя бюджеты есть, прибыль идет, если ты не государственный сектор. Либо у тебя бюджет, если ты государственный сектор, ты понимаешь, что люди не нужны, ты уберешь, у тебя останутся лишние ставки, ты их сокращать, конечно, не будешь… Полный кайф.

А.Соломин― Алексей, нам в эфир звонили или писали слушатели и говорили, что их увольняют по следующей схеме: во время, когда была закрыта эконмика. Их формально увольняют, вынуждают писать заявление об увольнении. Но сразу же пишут заявление о приеме на работу через месяц. Таких схем много, которые гарантируют возвращение, но при этом челоека оставляют без работы.

А.Захаров― Таких схем очень немного, они используются в государственных предприятиях или большими предприятиями, которые попадают в государственные программы поддержки занятости. То есть, мы сейчас можем в это упираться, рассказывать, как это происходит. На это выделено порядка 50 млрд рублей…

А.Соломин― Это чтобы они получали пособия?

А.Захаров― Там происходит следующее. Приходит акционер крупного предприятия, градообразующего или крупнейшего налогоплательщика. Губернатор говорит: «Мне давно пора уволить половину из 15 000. Можно я их сейчас уволю и начну модернизацию?». Говорят: «Нет, у нас KPI, чтобы не было безработицы». «Нет, ну как, у меня все встало. Мне и раньше не хотелось их тянуть, это было обременение, разрешение НРЗБ программ… Сейчас можно? Третий кризис. Можно я уволю из 15000 человек 7000, они просто приходят на работу, деградируют. Можно?». «Нет. Вот есть программы поддержки занятости, у тебя есть токари? Ты их переучишь на слесарей. А слесари есть? Ты их переучишь на токарей. Сейчас мы делаем следующее: ты увольняешь токарей и отправляешь их учиться на слесарей по линии центра занятости. Увольняешь слесарей, отправляешь их учиться на токарей. А потом все это рассасывается, ты их снова нанимаешь, как будто ты уволил ненужный, неквалифицированных обучил, а мы это все время за счет государственного бюджета платим им не зарплату, а как бы стипендию». Эта схема отработана еще в 2008 года, она включается, когда нужно включить. Все программы поддержки занятости, которые включены были в этом году по линии Минтруда, они были под копирку написаны во всех регионах. Ничего нового тут не изобретают.

А.Соломин― Позвольте я уточню. Правильно ли я понимаю, многие работодатели воспользовались этой ситуацией, чтобы оптимизировать свой бизнес?

А.Захаров― В том числе. То есть, не многие. Для большинства работодателей в коммерческом секторе, которые работали эффективно, для них тяжелейшая история — прощаться с людьми. Не было ненужных людей. Все были нужные. И когда обороты падают на три месяца, у тебя выбора нет, тебе приходится что-то делать. Это не оптимизация, это отрезание собственной ноги живой, выкалывание глаза. У тебя нет другогов ыхода. Это рыдания, пот, кровь, слезы, никакого удовольствия работодатели от этой оптимизации не испытывали. А дальше есть компании, которые хорошо себя чувствуют. По разным причинам. Фармацевтика. Продажа алкоголя. Строительство медицинское. Но там была накоплена куча всякой ерунды за много лет. Хорошая возможность от этого избавиться.

Дальше перестройки идут объективные. В каждой компании большое количество людей было занято в бухгалетрии, которые назывались бехгалтерами, а по факту являлись делопроизводителями.

А.Соломин― Что это такое?

А.Захаров― То есть, счет, счет-фактура…

А.Соломин― Бумажки носили?

А.Захаров― Такое высоковалифицрованное в некотором роде, но передвижение бумажек. У нас мы полностью были готовы, чтобы все это на 100% перевести в электронный вид. И постепенно все это происходило. И в зависимости от отрасли от 10 до 40 или даже 60% компаний уже в этом жили. Дальше прогноз Superjob был, что за следующие 5 лет количество бухгалтеров, которые на самом деле не бухгалтера, уменьшится в 10 раз на российском рынке. Никто этот процесс не педалировал со стороны государства, хотя можно было за 3 месяца это сделать. Было непонятно, куда этот миллион людей деть. Эти 5 лет мы прошли за 3 месяца, потому что не могли возить эти бумажки, все сразу ушли на электронный документооборот. И теперь на нем 95% организаций. Де-факто люди работают, де-юре они будут уволены в ближайшие год.

А.Соломин― Мы сейчас сделаем короткий перерыв для новостей и рекламы, но трансляция в ютубе продолжится.

А.Соломин― Здравствуйте еще раз, в Москве 20:33, мы работаем в прямом эфире, вы слушаете радио «Эхо Москвы», ютуб-канал «Эха Москвы» или канал «Эха Москвы» в Яндекс.Эфире, меня зовут Алексей Соломин, и сегодня мы говорим о безработице в России в связи с ковидным кризисом, с пандемией нового коронавируса. Основатель и владелец компании Superjob Алексей Захаров с нами на прямой связи. Алексей, экономика потихоньку начинает открываться. Означает ли это, что сейчас многим компаниям потребуются сейчас сотрудники? Или вы этого не видите?

А.Захаров― Мы видим этот процесс. На пике кризиса работодатели на Superjob упали почти на 60%, составляло 42% от пика этого года. У нас традиционно получается следующее, первая неделя января всегда пик, потом чуть успокаивается. В этом году первая неделя февраля и дальше снижение, потом падение. Работодатели на пике кризиса снизили активность на 60%. Но Superjob — это очень большой ресурс, где огромное количество вакансий, сотни тысяч. Их было 400 000, стало 200 000, это все равно очень много. Но с точки зрения нашей выручки это тяжелая и печальная история, но наша ситуация была легче ресторанного бизнеса или авиакомпаний.

Дальше постепенно ситуация начала восстанавливаться, со скорость примерно 1-2% в неделю. Примерно 1 июня, когда стало понятно, когда откроют большинство, сразу на 20% подскочила активность работодателей. На сегодня рынок труда с точки зрения спроса восстановился на 72-73% от докризисного. Спрос на 30% меньше, чем был в феврале, но все равно восстановление идет, и скорость его такая примерно. Если дальше с тем же самым темпом мы пойдем, к концу года-середине следующего мы восстановимся с точки зрения активности работодателей.

Многие просто не пережили кризис. В малом бизнесе 25% точек в Москве не открылись. Просто все ограничения сняты, а ничего не происходит, там закрыто. 25% бизнеса просто не работает.

А.Соломин― А вот имея в виду данные о спросе на рабочую силу. Можете сформировать совет людям, которые сейчас в подвешенном состоянии? Стоит ли им уехать в другие работы, сменить профессию?

А.Захаров― Вот сейчас парадоксальная ситуация, я такое в первый раз вижу. 20 лет Superjob, но я в бизнесе чуть дольше, и это уже пятый кризис, который я вижу. Это впервые, когда активность работодателей растет быстрее, чем активность людей, ищущих работу. Потому что ситуация следующая. Многие люди до сих пор запуганы, находятся в состоянии ступора. Их вроде уволили, но еще нет официального подтверждения, и люди надеются. С другой стороны, есть официальное подтверждение, но есть такая штука — коронавирусный психоз, когда люди одинокие по улицам, где никого нет, идут в маске. Люди боятся просто воздуха, обнять детей, родителей, даже понимая, что нет никакого риска. И это достаточно тяжлая история, она есть у большого количества людей. И эти люди боятся прийти на рынок труда, на собеседование. Особенно люди старших возрастов, люди из группы риска.

И рынок труда очень сильно перекосило. Активность работодателей восстанавливается, а активность соискателей, которые должны были ломануться искать работу, пока проще, она не дотягивает по скорости восстановления. Это парадокс. И если прямо сейчас прийти на тот же самый Superjob, работу найти будет проще, чем это сделать в сентябре, когда все, кто поехали пережидать и, в том числе, не вернулись из маленьких городов или крупных мегаполисов…

Очень много людей, которые работали в мегаполисах, они уехали в свои небольшие города. И люди сейчас боятся возвращаться, перестали снимать квартиры. Очень много чего произошло. Переход на удаленку — тоже отдельная история, которая рынок серьезно поменяет.

Поэтому сейчас работу найти проще, чем было ее найти в феврале.

А.Соломин― Это та же работа?

А.Захаров― Та же работа. Деньги не те же. Денег будет меньше процентов на 30.

А.Соломин― Те люди, которые сохранили работу, они же тоже потеряли в заработке?

А.Захаров― За исключением IT-специалистов, те до последнего старались не урезать зарплату. В большинстве своем работодатели пошли на снижение зарплат. И дальше люди, которые в спокойном режиме, которые когда экономика не падала, смело выходили на рынок труда, на сегодняшний день, имея хоть какую-то работу, стараются сидеть тише воды ниже травы, Стабильность сейчас важнее.

А.Соломин― Это же сильно снижает цену рабочей силы на рынке.

А.Захаров― Да.

А.Соломин― Вы видите восстановление?

А.Захаров― По зарплатам — нет. Мы не вышли еще из кризисной фазы. Начнется восстановление, будет что-то происходить.

А.Соломин― Вы сказали, что люди уехали из больших городов. Та мобильность, о которой можно было раньше говорить, она сворачивается. А можете оценить сейчас готовность людей поменять профессию?

А.Захаров― Если жизненные обстоятельства заставляют — пойдешь мыть посуду, мести улицы, делать что угодно. А если до такого не доходит, то смена профессии — это очень НРЗБ и профессию не меняют, развиваются в своей профессии.

А.Соломин― Алексей, пропадает связь, к сожалению. Давайте мы пересоединимся.

А.Захаров― Выйду и зайду.

А.Соломин― И вот Алексей Захаров снова с нами.

А.Захаров― Здравствуйте, еще раз. Кардинальная смена деятельности — это очень тяжелая история. К сожалению, мало кому доступная. Если человек находится в какой-то сфере, то единственный совет — постоянное развитие в своей сфере и смежных сферах, когда ты защищен от увольнения и рискуешь меньше всего. В 40 лет стать из врача программистом почти невозможно.

А.Соломин― В разных книжках о карьере отражается такой тренд, связанный с тем, что не нужно заниматься всю жизнь одним и тем же. Пять лет поработал одним, переучиваешься, поработал другим. И многие люди, лидеры мнений, очень мотивируют остальных избирать другой путь.

А.Захаров― Я тут категорически не согласен, никакая статистика этого не подтверждает. Представьте, если бы Лео Бокерия менял каждые 5 лет сферу деятельности. Если бы Владимир Владимирович каждые пять лет дергался, президентом был бы кто-то совершенно другой. Если бы господин Венедиктов от курьера к менеджеру нефтяной компании, он бы не был главным редактором «Эха Москвы». Поэтому, конечно, нет. Если у тебя как минимум раз в пять лет нет движения вперед, вверх… Если тебя через пять лет уволят, значит, правильно сделают. Поэтому здесь речь о том, что все время надо развиваться, двигаться. Это не значит, что надо менять сферу деятельности. Но если ты пришел на работу бухгалтером, и через 5 лет ты не главный бухгалтер, значит, бухгалтерия, возможно, не совсем твое. Возможно, сдвинуться в бизнес-аналитику.

Если ты пришел на работу таксистом, и через 5 лет ты еще не начальник, наверное, ты можешь до пенсии поработать таксистом, но карьеры ты не сделаешь?

А.Соломин― Должен быть постоянный рост?

А.Захаров― Это может быть горизонтальное движение. Ты доктор, ты не хочешь стать главным врачом, но ты все время делаешь более и более сложные операции. Ты и твои руки с каждым днем становятся все профессиональнее и дороже.

А.Соломин― Вам не кажется, что в России принято работать на одной должности по 10 лет и трястись, что вдруг уволят?

А.Захаров― Большинство людей не ориентированы карьерно, потому что работа — это не все, что у нас есть в жизни. И большинство людей не хочет быть начальниками, президентами, руководителями компаний, брать на себя бизнес-риски, руководить другими идиотами… Уговорить человека даже стать руководителем первого уровня — это очень непростая задача. Абсолютное меньшинство хочет делать карьеру. Большинство людей хочет получать достаточную для расширенного произвосдтва деньги, достаточно, чтобы не голодать, платить за медицину и жить не хуже соседа. И когда речь идет о том, что надо работать в три раза больше, чтобы получать на 30-50% больше, мало кто хочет. Большинство предпочитает уйти с работы и забыть о ней до следующего утра, есть какие-то другие интересы в жизни. Поэтому говорить, что карьера, становиться начальниками, что-то менять — это для всех… Наверное, хотелось бы, чтобы была сверхвысокая конкуренция, мы бы тогда экономически быстро развивались. Но цель в жизни человека не только в том, чтобы заработать денег и стать начальником, есть много более интересных целей.

А.Соломин― Алексей, наша слушательница Лариса говорит: «В нашей стране огромное количество безработных от 45 до 65 лет. Людей этих возрастов не берут на работу, на бирже не ставят на учет. Повышение пенсионного возраста — это геноцид». Что вы можете сказать о людях возрастных? Им в этот период тяжелее всего.

А.Захаров― Тут есть очень тяжелая ситуация с одной стороны для некоторых, но в целом — нет. Мы не видим на улицах возрастных, что называется, людей 45+, которые ловят худых и голодных кошек, разрывают и пожирают, потому что им нечего есть. Люди в возрасте 45+ — это в большинстве случаев самые профессиональные и уважаемые люди, получающие самые высокие зарплаты в своих компаниях, на которых все ориентируются, которые обучают молодежь, которых никто никуда не гонит. И среди них наименьшее количество людей дергающихся, потому что они уже нашли себя.

Но есть ситуация следующая. Человек закончил вуз, что-то делал, но последние 20 лет ничему не учился. Так сложилось. Он работал в какой-то компании, делал какую-то работу, но компания была отстающей. 20 лет они жила, потом умерла или начала модернизироваться. И человек, который находился на позиции, где не надо было учиться, он теряет работу. Он выходит на рынок труда и понимает, что он никому не нужен. Раньше он был востребованный специалист, был уважаемый. А тут он приходит на собеседование, и его никуда не берут, потому что он ничего не умеет. У него компетенции, устаревшие на 15-20 лет.

А.Соломин― Нужно постоянно апгрейдить себя?

А.Захаров― Да, другого способа нет. Все, кто говорят, «я хороший специалист, меня в 45 лет не берут на работу» — это люди, которые себя обманывают. Они врут себе, и это тяжелая ситуация. Им надо понять, что если их не берут на работу, то вина исключительно их. Если они посмотрят вокруг, они увидят, что абсолютное большинство их одногруппников, одноклассников замечательно работают, никто их никуда не гонит. Они не выходят на рынок труда, потому что у них нет причин выходить на рынок труда.

А.Соломин― Я тогда уточню. Вы говорите, 45+ — самые опытные и профессиональные. Но если мы говорим о категории 60+…

А.Захаров― Тут то же самое. У меня тесть, ему 75. Он каждое утро встает, идет на работу. Никто его никуда не гонит, еще 20 лет будет ходить.

Если человек все время себя апгредит, то в любом возрасте он работу находит, потому что профессионализм с возрастом растет. Иначе надо признаться самому себе, что «мой профессионализм с возрастом падает». Ну, надо начинать с позиций молодежных… Но работодатель смотрит на человека, которому 25 и 50. И видит, что компетенции одинаковые. То есть, никакие. У одного амбиции выше крыши, а второй готов работать. Один хочет получать столько, сколько раньше, а второй готов пахать с утра до вечера. У одного со здоровьем уже не очень хорошо. Кого возьмут на работу? Возраст ни при чем. Для каждого человека, который вдруг потерял работу в зрелом возрасте, это трагедия персональная. Мне кажется, мы не вправе требовать у людей, чтобы они апгрейдились. Если ты 30 лет не учился, ты не можешь заставить себя учиться, это не работает, физиология не работает. И если у нас социальное государство, мы должны предоставить раннюю пенсию таким людям. В 55, в 45, в 40. Это не вина людей, это их беда. Они получили нормальное образование… Печально.

А.Соломин― Возможности мужчин и женщин найти работу уравнены?

А.Захаров― Если мы смотрим на уровень профессионализма — конечно. Если мы посмотрим на IT, где дикая востребованность кадров. Если этот программист кто угодно, бесполое существо, он востребован просто потому что востребован. Если мы смотрим, где очень высокая конкуренция за рабочее место… Прошла информация, что первый мужчина-кассир появился в московском метро. Сенсация как бы. Ну просто не шли мужчины на эту низкооплачиваемую тяжелую работу. Не знаю, хорошо ли это.

А.Соломин― Есть примеры, даже у меня есть подруга, которая с этим столкнулась. Молодые девушки сталкиваются с тем, что даже если признаются их компетенции, работодатель отказывает, потому что они фертильного возраста. И, скорее всего, скоро уйдут в декрет. И отказывают по этой причине.

А.Захаров― Здесь есть проблема не столько девушек, сколько нашего бестолкового законодательства, потому что у нас, к сожалению моему, такое оно очень популистское и дает дополнительную защиту определенным категориям людей, в связи с чем эти люди становятся дискриминируемыми на рынке труда. У нас невозможно уволить беременную женщину. Просто нельзя. Что угодно она может делать. Защита это? С другой стороны, работодатель, зная, что пришла устраиваться на работу беременная, никогда ее на работу не берет. Причем работодатель — женщина, которая сама имеет детей, она отказывает. Она понимает, что ни одного шанса уволить этого человека, если он наркоман, преступник, неадекват. Она может развалить работу компании, уволить ее будет нельзя. Поэтому не берут. Матери-одиночки — то же самое. С инвалидами та же самая история. И когда наш законодатель популистский пытается все более и более ужесточать требования к работодателям по защите этих категорий граждан, их просто не берут работу, потому что ну зачем им потом проблемы. Может, хороший специалист. А если нет? И мы ничего не сможем с этим сделать. Поэтому нужно всю эту бредовую защиту отменить, и сразу беременные женщины, девушки начнут находить работу. Она приходит, хороший специалист — ну, давай посмотрим. Если что на общих основаниях уволили. Сейчас работодатель если знает, что на первом месяце пришла беременная устраиваться — нет, все, стоп. Какой бы хороший специалист ни был, зачем нам, вдруг что не так. То же самое с инвалидами. Это боль нашего законодательства, ужас нашего рынка труда. Я думаю, что с этим мы ничего не сделаем, увы.

А.Соломин― Спасибо вам большое, наше время вышло, к сожалению. Алексей Захаров, основатель и владелец компании Superjob.ru сегодня в нашем эфире. Меня зовут Алексей Соломин. Спасибо вам большое еще раз, Алексей, и всего доброго.

Источник публикации: ЭХО Москвы