Конечно же, мы развиваем по-прежнему экономические отношения на взаимной основе. Европа пока не продвинулась настолько далеко, чтобы развивать исключительно внутриевропейские торговые отношения. Лично я, и я хочу подчеркнуть это слово лично, как юрист занимаю несколько дифференцированную позицию по отношению к этой так называемой главенствующей роли политики.

Я хорошо помню, что у нас был федеральный министр по делам экономики, который нам в библиотеке отеля Балчуг сказал – простите, если я упоминаю здесь этого человека – а что вы, компании, собственно хотите. В Федеративной Республике Германии существует четкая разделительная черта между политикой и экономикой. Поэтому, когда вы что-то хотите, вы не приходите к нам, к политикам. Вы смотрите сами, как вам быть. Это по поводу главенствующей роли политики. Главенствующая роль политики естественно подразумевает, что можно всегда отследить, как соблюдается то, что этой политикой задается.

Являясь гражданином своей страны я, конечно же, убежден в том, что существуют ситуации, в которых для меня эта главенствующая роль политики, как минимум, должна быть поставлена под вопрос. Если у нас вдруг завтра начнут призывать к войне или к участию в войне, то я естественно скажу, что я всячески буду защищаться от этой главенствующей роли политики. Экономика естественно в некоторой мере является частью политики, в этом нет никаких сомнений, а потому она обладает и обратным действием на политику. Здесь я хотел бы кое-что добавить к тем цифрам, о которых ранее говорил господин Хармс.

Мы все время говорим об экспорте в Россию. У нас имеется уже много компаний, которые обладают своим производством в России. Их следует тоже принять во внимание. И если они здесь обладают производством, на котором, скажем, работает 5000 или 6000 сотрудников с российским гражданством и четыре иностранца, то в этом случае тяжело говорить о том, что это иностранная компания. Конечно же, это уже российские компании, результат функционирования которых, конечно же, оседает и в Федеративной республике, ведь там они тоже платят налоги.

Таким образом, мы не только ориентированы на прибыль, а и способствуем содержанию двух обществ, а именно российского и германского. Второй вопрос – локализация. Я уже говорил о ней. Конечно же, санкции воздействовали и в том направлении, которое еще здесь не упоминалось и которое меня лично затрагивает больше, чем экономическая составляющая. Что касается экономики, то тут совершенно нормально, что имеют место спады и подъемы. Существуют сытые и голодные года, если говорить об этом упрощенно. Однако если политические отношения оказывают влияние на межчеловеческие отношения, в том числе и в области экономики, то это то развитие, о наличии которого мне приходится очень сильно сожалеть.

К счастью, я уже очень давно здесь и поэтому могу сравнивать, каково было отношение в 1987/88 годах, когда впервые было разрешено иностранцам вести экономическую деятельность, и каково оно сейчас. Убежден в том, что, слава богу, мы никогда не вернемся в прошлое. Для этого развитие отношений ушло слишком далеко вперед. Но я вижу, естественно, что все-таки шаг назад сделан. И это ощущается в сотрудничестве. Здесь следует обратить внимание на то, чтобы политика не слишком сильно влияла на сознание. Это конечно тяжело, так как санкции всегда затрагивают слабое место. Приведу лишь один пример.

Мы делаем как компания, которая занимается производством, очень много в социальной сфере. А ввиду санкций и связанного с этим снижения экономического результата деятельности наш социальный вклад в форме пожертвований, поддержки детских домов, больниц, хосписов за последний год, к сожалению, сократился на 70%. То есть в условиях этих санкций страдают дети и люди с ограниченными возможностями, которых ранее поддерживала экономика и которых она не имеет возможности поддерживать сейчас в том же объеме.

У меня была возможность рассказать об этом нашим политикам. Такое впечатление, что они вообще не представляли о таком возможном воздействий санкций. Надеюсь, что они теперь будут размышлять, прежде чем собственно вводить санкции. К счастью, и это была вторая часть вашего вопроса, благодаря деятельности, которую мы осуществляем здесь, и это относится не только к компании, которую вы назвали, а, само собой разумеется, к любой компании, которая ведет здесь свое собственное производство, имеет место и совершенно другое изменение, причем не только за счет обучения (только в компании Кнауф более 30000 человек прошли обучение), но и за счет ежедневной работы в таких условиях, как мы их себе представляем, то есть в хороших условиях и естественно в условиях, которые мы считаем эффективными.

Это касается в той же мере и другие немецкие компании или европейские компании. И когда я размышляю, скольким людям с открытия компании, то есть с 1991 года, таким вот способом, была оказана поддержка, причем я бы сказал отчасти, в том числе и в изменении менталитета мышления и работы, а это именно те ценности, которые не так просто разрушить. Они продолжают действовать. Однако естественно следует отвести от них угрозу, более того, их следовало бы, если это возможно, развивать и дальше, а это можно делать по-прежнему, и об этом здесь уже было сказано. Тот, кто уже представлен здесь на местах, у кого здесь локализовано производство, тот может продолжать свое дело и дальше, и я рад осознавать, причем это относится не только к фирме, которую я представлял раньше, это относится и к другим компаниям, что именно в этой области делается все больше.

В следующем году мы ожидаем активизации сотрудничества в области образования и науки. Объем этого сотрудничества будет увеличен, потому что это те каналы, которые не так сильно касаются политики. Спасибо.