Болдырев Юрий Юрьевич
Сегодня в России запрещено производство на рыночных условиях
Сегодня в России запрещено производство на рыночных условиях

Я немножко по скучной валютно-финансовой тематике. Сейчас у нас юбилей. Двадцать лет принятия закона о ЦБ. Может быть, Влад даст нам сделать цикл передач. Потому что нам нужно по полочкам разбирать, как это было, что, почему, в чьих интересах, кто это делал, чьими руками, и где теперь те люди, которые боролись против этой финансовой системы, против насаждения у нас этого, и где теперь люди, чьими руками наши стратегические противники протаскивали эту финансовую систему. Не ошибочную, не глупую, а очень умную, четко ориентированную на то, чтобы не допустить у нас финансовой системы как инструмента развития нашей экономики.

Теперь. Я понял, что здесь есть люди – сторонники чисто рыночного подхода? Даже среди ведущих. Правильно я понимаю? Более рыночного. Есть люди более планово-административного взгляда. И такие, и другие. И здесь многие выступавшие говорили о том, что есть конкретные идеи, как нужно делать, вплоть до конкретной таблицы налогообложения.

Я не возражаю. Но я сразу говорю: «А как же мы будем спорить, если каждый будет выходить со своей таблицей налогообложения?» Или если один будет говорить: «Нет, нам сейчас, во что бы то ни стало нужен нэп», – а другой будет говорить: «Нет, нам сейчас во что бы то ни стало нужна плановая индустриализация!»

Как мы переспорим друг друга?

Пафос моего выступления заключается в том, что то, что сегодня делается у нас, не удовлетворяет ни тех, ни других. Когда председатель ЦБ Набиуллина, после снижения ставки процентной с 15% до 14% на пресс-конференции признает, что это ставка запретительная, что это означает для рыночников? Есть вам на что рассчитывать в этой ситуации?

Владимир Левченко: Нет. Здесь вообще сейчас ставка ЦБ ничего не играет. В нынешней ситуации.

Юрий Болдырев: Тогда я добавлю. Для вас она не играет. Я перед Новым годом заезжал к знакомому на предприятие, а у них была катастрофа. Потому что им нужны оборотные средства, их вдвое обесценили, да плюс еще банки кредиты на оборотные средства стали перезаключать. Было под 17%, стало – под 35%. Пошло массовое банкротство. Шумное или тихое закрытие предприятий. Потому что получить прибыль 35% невозможно в реальном секторе экономики. Не с чего получить.

Еще раз говорю, что когда председатель ЦБ признает, что процентная ставка запретительная, – это ее термин,– это означает, что в России запрещено производство на рыночных условиях. Всем запрещено или не всем? Не всем. Потому что они одновременно проводят инвестиционный конгресс, на котором кланяются иностранным предпринимателям и говорят: «Приходите, у нас теперь дешевый рубль! Вам будет очень хорошо!» А эти инвесторы могут взять кредиты за рубежом под очень низкий процент.

С точки зрения абсолютной абстракции, если стоять на догматах совсем уж рыночных, то нам все равно, кто у нас будет работать. Но мне, например, не все равно. Я против того, чтобы в нашей стране расчищали площадку от наших для того, чтобы дать возможность прийти чужим.

Дальше. Та же Набиуллина делает еще одно заявление. После того, как она говорит, что у нас запретительная ставка ЦБ, она тут же говорит, что Правительство должно выборочно помочь. Что это означает для рыночников? Самые не уважающие советский опыт говорят: «Да это тот же совок!» Это означает переход к административной экономике. Не планово-административной, а просто административной. Выживет только тот, кому Правительство разрешит выжить.

В чем разница с пренебрегаемо называемыми ими совком, советской системой? В советской системе планово-административная экономика диктовалась долгосрочными целями, планами, интересами развития. Здесь чем диктуется решение о том, что Правительство помогло тем, а не другим? Мы с вами можем гадать.

Но на недавнем совещании в Думе представитель союза машиностроителей привел убедительный пример. Правительство утвердило сто девяносто девять стратегических предприятий. Как вы думаете, кто в нем есть, а кого нет? В нем есть торговые сети типа «Пятерочки», но нет ни одного станкоинструментального предприятия. Вы представляете себе масштаб вопроса? Исходя из чего Правительство определяет, что для нас стратегическое, а что нет?

Может быть не то, что великая держава, противостоящая Западу, а просто более-менее самостоятельным современным государством государство, в котором вообще нет своего станкоинструметнального производства? Оно же абсолютно зависимо от других!

Каждый из вас в свей жизни стремится сбалансировать свои зависимости. Никто не хочет быть зависим от кого-то абсолютно. А наше Правительство сегодня, в условиях кризиса, готовит список стратегических предприятий, по которым в принципе не предусматривается, что мы должны стать хотя чуть-чуть более независимыми от тех, кто сегодня открытым текстом рассуждает, какие еще санкции на нас наложить.

Если они не отключают нас от системы SWIFT, они открытым текстом говорят, что только потому, что им же это нанесет ущерб.

Постановка вопроса: «Новая финансовая политика в условиях системного кризиса и санкций». В условиях просто системного кризиса и санкций никакой новой финансово-экономической политики не может быть. Почему? Потому что финансовая политика должна быть подчинена каким-то целям. Если мы рассматриваем ситуацию, как просто какой-то кризис и какие-то санкции, то ли ждать, когда санкции закончатся, то ли кризис сам пройдет. Надо немного переболеть, привыкнуть к этому – и само пройдет.

Сама постановка вопроса не побуждает нас к поиску новой финансовой политики. А как нужно поставить вопрос, чтобы искать новую финансовую политику? Надо сформулировать цели какие-то. Здесь говорили люди – сторонники более планового регулирования о плане. Называть это планом или нет? Я сегодня на пленарном заседании приводил цифру. В отличие от большинства развитых стран, где финансовый капитал сверхсконцентрирован в банковском секторе, там это до 60%, у нас – 85-90%. Был ли публично оглашен план сделать так? Нет. Но это естественное целеполагание тех, кто сегодня правит нашей страной, кто из-за рубежа диктует нам в своих интересах, нашим министерствам экономического блока, центробанкам, какую политику надо проводить. И они достигают плановых цифр, результатом которых будет следующее.

Только что мой предшественник говорил о том, кого мы понавыбирали. Скажите, а во время следующей избирательной кампании что будет важно? Средства массовой информации, энтузиазм и финансы. Так? А как нам сделать так, чтобы у нас в парламенте оказалось хоть чуть-чуть больше представителей реального сектора экономики, чем банковского сообщества, если у нас 80-90% всех денег сосредоточено в банковском сообществе? И им же подчинены все средства массовой информации?

Мы оказываемся в замкнутом круге. Я не буду очень долго отнимать у вас дальше время.

Владимир Левченко: Как раз минута осталась.

Юрий Болдырев: Я хочу акцентировать на одном. Экономическая политика, финансово-экономическая политика всегда многовариантна. Есть множество вариантов действия. Некоторые варианты можно запускать одновременно. Можно запускать федеральный бюджет как инструмент развития, направляя деньги, разумеется, не на компенсацию процентных ставок, и не в банковский сектор, а направляя деньги на конкретные приоритетные проекты непосредственно производителям, и одновременно можно создавать на низовом уровне что-то типа микронэпа. Одно другому не противоречит. При ответственной государственной политике и то, и другое, можно одновременно.

Возвращаясь к вопросу о ЦБ, который несколько человек ставили. Первый комитет, в котором я работал в Совете Федерации, назывался «Комитет по бюджету, налогам, финансам, таможенному и прочее». Все было перечислено. Все возможные механизмы регулирования. Почему все вместе? Потому что невозможно таможенное регулирование отдельно, а налоги – отдельно. Это все очень тесно взаимосвязанные вещи, которые нужно гармонизировать в соответствии с той целью, которую вы ставите. И в этой ситуации планирование должно быть очень четким. Например, памятуя цифры, которые я назвал. Давайте поставим перед собой цель! Но кто за нее отвечает? Чтобы к 2018 году, например, у нас концентрация финансовых активов в реальном секторе экономики была не 15%, а 30%. Или 40-50%. И так далее. Такие цели в цифровом измерении, фиксируемые, но радикально меняющие баланс, можно ставить планово. А дальше под них подбирать набор инструментов во всей системе этого регулирования.

Возвращаясь к ЦБ. Кто за независимость ЦБ, можете поднять руки? Независимость в рамках того, как это сегодня? Независимость от правительства, кто «за»? Кто против независимости от правительства? А кто за независимость от парламента? Нет таких?

Я приводил пример. Коллега Федоткин, мы двадцать лет назад занимались законом о ЦБ.

Как двадцать лет никто не замечает, что денежная эмиссия в руках ЦБ, а ее регулирование – ответственность законодателя. Но законодатель палец о палец не ударяет двадцать лет, чтобы направить деятельность ЦБ в части денежной эмиссии в соответствии с интересами государства.

В этом смысле недавно был поставлен на совещании в Думе поставлен вопрос: «Так что же делать? Какую позицию занять? Независимым он должен быть, или зависимым?» Мой ответ простой. Вы можете его формально записать за кем угодно. Но вы должны записать, в любом случае, реальные рычаги воздействия на него того, кто ответственен перед народом. А перед народом ответственен парламент и президент. У президента и парламента должны быть абсолютно реальные рычаги. А целеполагание перед ЦБ... Целеполагание на разных этапах развития может быть разным, не раз и навсегда. Второе - критерии оценки деятельности. И третье – наказание. Кому много дано, с того должно быть и много спрошено. Если этого не делать, то теоретически обсуждать можно все, что угодно - дело не сдвинется. Спасибо!

Распечатать статью


ПОДЕЛИТЬСЯ: