Бобков Вячеслав
Решение проблем - в просвещении и смене лидеров
Бобков Вячеслав

Россия находится среди стран с неадекватным уровнем социально-экономического неравенства. Здесь приведена таблица, которую сделал ОЭСР, где сопоставлены 20 стран с наиболее высокими уровнями экономики ВВП на душу населения. И как эти страны распределены по тому самому общепринятому в мире индикатору неравенства, который характеризует неравномерность распределения общего объема доходов, он называется коэффициент Джини.

Если обратить внимания на эту таблицу, то видим, что в России уровень неравенства, коэффициент Джини, он у нас намного больше, чем 0,4. Я надеюсь, что я профессиональной аудитории, если я буду объяснять что такое коэффициент Джини, это будет долгая история. У нас примерно 0,42 коэффициент Джини. Причем, здесь не конкретный год взят, это конец первого десятилетия нынешнего столетия. Средний, видимо, взят показатель 0,42. И вот валовой внутренний продукт по паритету покупательной способности.

Нас часто сравнивают с США. Действительно, среди стран европейских или так называемых развитых, у них действительно значительно более высокий уровень неравенства. Смотрите, какой они продукт делят. Если в одной и той же пропорции делить ресурсы, которые в три раза различаются, то останется в три раз больше ресурсов. Поэтому там считается бедным тот, у кого доля расходов на питание больше 30%, а в нашем прожиточном минимуме бедным считается тот, у кого доля расходов на питание выше 50%. Совершенно разная бедность, у нас гораздо более глубокая. Поэтому это неадекватное экономическое неравенство, по сравнению с размерами того ресурса, который является источником и роста, и источником дохода населения, сегодня у нас сложилось, и мы, видите, в какую группу стран попадаем.

За два с лишним года феноменально выросла доля населения с низким уровнем текущего потребления и социально-экономической дифференциации. Последняя превышает нормальный уровень, является избыточной, препятствует экономическому, демографическому росту, является источником высокой социальной напряженности в современной России.

Если кто-то думает, что у нас нет высокой социальной напряженности, тот ошибается. Сегодня могут мальчишку побить, вдруг выявляются у нас межнациональные отношения. Это не межнациональные отношения – это повод для того, чтобы выразить то накопившееся недовольство, которое сегодня есть. Оно может быть выражено в связи с любым событием. Далее, социальная структура российского общества по уровню материально обеспеченности за 25 лет экономических реформ изменилась таким образом. Фактически у нас не было в Советском Союзе бедных. Это сопоставимый набор товаров и услуг по нынешнему прожиточному минимуму, причем, с учетом не только возможности денежных доходов, учтены и те общественные фонды потребления. Здесь не только денежные доходы, здесь все ресурсы, которые идут на потребление по ходу использования потребления.

Вы видите, у нас в пять раз выросла доля населения, которая имеет доходы ниже прожиточного уровня. В тоже время, у нас в Советском Союзе фактически не было такого слоя, который высоко обеспеченный. Я не буду вдаваться в методологию, есть методология Всероссийского центра уровня жизни, где мы разработаны систему потребительских бюджетов, которая определяет критерии границ перехода одного слоя в другой. Одиннадцать бюджетов прожиточных минимумов – это мы обосновали, что это по нашим российским меркам – открывать границу высокой обеспеченности, и эти границы здесь обозначены.

За эти 25 лет реформ слои низко обеспеченные, ниже среднего достатка, даже и средний слой, они изменились в ту сторону, что три слоя размылись в сторону резкого увеличения доли бедного населения и резко увеличения доли высоко обеспеченного населения. Причем, я здесь говорю здесь не о богатстве, я говорю только о доходах, использованных на потребление. Богатство – это другой критерий, это активы, которые по-другому используются. Поэтому мы не говорим здесь об имуществе, которое приходится на 1% населения.

У нас есть такие расценки международные, что 1% населения владеет 70% активов. Я говорю о доходах. В результате этого разрыва в доходах не по формальному критерию. Децильный коэффициент фондов, когда берется средний доход в верхней 10%-ной группы населения и сравнивается с доходом в нижней 10%-ной группе, это формальные группы. Мы говорим о группах, различающихся уровнем жизни. А качественно они различаются, зависит от того, либо они к бедным относятся, либо относятся к среднему слою, либо относятся к высоко обеспеченному слою. Если взять средний доход в группе с прожиточным уровнем ниже, средний доход в группе с доходом выше бюджета высокого достатка, то есть одиннадцать прожиточных минимумов и сравнить, то получается в 21,2 раза.

Наша официальная статистика дает децильный коэффициент фондов, формальный коэффициент – примерно в 16 раз. То есть фактически у нас неравенство по доходам, использованным на потребление в полтора раза выше, чем нам дает официальная статистика. Соответственно, доля в фонде доходов, вот эти 2% населения, которые выше бюджета высокого достатка, имеют, аккумулируют у себя 10% общего объема денежных доходов. А почти 14% населения с доходом бюджета ниже прожиточного минимума аккумулируют 3% общего объема денежных доходов. Ничего нового я не говорю, я использую другой инструментарий для подтверждения цифрами тех качественных оценок, которые прозвучали.

Теперь политическая оценка моя того, как к этому всему относиться и что можно сделать. Я считаю, что было бы наивно верить в то, что государственная политика снижения этого социально-экономического неравенства как базового условия реализации социальной несправедливости будет выработана при нынешней состоянии политической, экономической и социальной системы. Не может она быть изменена. Что это значит? В политической системе процветает манипулирование общественным сознанием. Мимикрия, отстаивание интересов народа все ли без исключения звенья, у власти, начиная с Президента, заканчивая политическими партиями и всеми, кто влияет, и стремиться воздействовать на сознание людей.

В экономической системе процветает, причем я назвал так называемыми политическими партиями, несмотря на то, что сидит Наталья Александровна. Я симпатизирую политической партии «Справедливая Россия», я ее уважаю, но тоже считаю квазипартией, как и все другие. Коммунисты – это квазипартия. Это либо соглашательские лидеры, либо такая партийная масса, которая не может других лидеров выдвинуть. Либо такая платформа партии, которая не в состоянии отражать то название и соответствовать тем целям, которые они заявляют.

В экономической системе процветают олигархи и, как сегодня назвали, номенклатура. В этой политической, экономической системе, в обществе, социальной системе апатия сопровождается усилением глухого недовольства, которая периодически сопровождается локальными стихийными протестами. ВОЗ проводит сознательно политику сдерживания роста общественного самосознания. Не буду аргументировать это в образовании, в культуре, где угодно. Это сознательная политика роста сдерживания. Управлять людьми не подготовленными, темными, не понимающими – гораздо легче, чем управлять людьми просвещенными. Поэтому зачем людей просвещать? И наращивание одновременно репрессивного аппарата для защиты для защиты своих эгоистических интересов.

Чтобы разорвать эту цепь, я вижу два пути. Первый – просвещение. Второй – смена лидеров. Я не вижу другого пути. Два параллельных процесса, если удастся ими управлять, то можно изменить ситуацию к лучшему путем реформирования. Если этими процессами не удастся управлять, то возобладают стихийные формы и другие формы смены экономической, политической, социальной системы. Поэтому вопрос о том, удастся ли управляемое глубокое, как говорил Бузгалин, реформирование наших сложившихся институтов экономической, политической и социальной системы. Или же, как у него было дальше, социальная революция, я его оставляю открытым, думаю, может быть и то и то. Спасибо.

Распечатать статью


ПОДЕЛИТЬСЯ: