Гутенёв Владимир Владимирович
А как дела у бизнеса?
А как дела у бизнеса?

Добрый день, уважаемые коллеги. Добрый день, дорогие друзья. Спасибо за возможность выступить, но я предпочел бы выступить не как представитель Госдумы, ибо это накладывало бы на моё выступление определенные рамки, и наверняка наложило бы определенный отпечаток. Как совершенно справедливо заметил модератор, как представитель крупнейшей общественной отраслевой организации, куда входит фактически вся российская высокотехнологичная промышленность.

Мне не хотелось бы затрагивать моменты политические, но отдавая дань сформированной сегодня традиции не могу вскользь не коснуться этих вопросов. Причем я постараюсь касаться их неэмоционально, поскольку эмоции могут нас привести к различным неприятным сравнениям, и конечно, видя факельные шествия с фашистской свастикой в Киеве, у нас рождаются несколько отличные эмоции от наших коллег. Поэтому я хотел бы сконцентрироваться на политических аспектах, которые отражаются на наших экономических отношениях.

К сожалению, к тому ограниченному суверенитету Европы, с которым мы сталкивались, и к тем серьезным рычагам управления, которыми по-прежнему владеют и США, и НАТО, добавился новый ограничитель – это бюрократия ЕС. И даже такие мощные страны старой Европы сталкиваются с очень парадоксальной ситуацией, когда экономически слабая Болгария лишает энергетической независимости Австрию, Чехию, другие страны. Когда страны Прибалтики диктуют Франции отдавать или не отдавать Мистраль, за который было проплачено более миллиарда евро. Когда Польша учит Британию, великую страну, финансовой политике.

Наверное, такие времена, такие нравы. Тем не менее, я убежден, что политика брюссельской бюрократии, да и отдельных лидеров ЕС, направлена не на интересы собственных избирателей, и к сожалению, не на интересы собственного бизнеса.

Конечно, нам не очень нравится сохраняющийся по-прежнему менторский тон, сложно не СССР запустил первого космонавта, и не первый атомный ледоход был построен в СССР. Наверное, нам удивительно слышать наставления, когда Америка по-прежнему своих астронавтов выводит на наших ракетных двигателях. Но такова ситуация. Я думаю, это просто политика сдерживания, которая начала проявляться до украинского кризиса. Мы видели освещение Олимпиады в Сочи, мы видели ряд других фактов. Это говорит о том, что Россия набирает силу, и это хорошо.

Можно было бы, конечно, остановиться на наших традиционно теплых отношениях с Германией. Действительно это так, несмотря на тяжелую и обременённую некоторыми обстоятельствами историю, но немецкий инженерный гений, немецкая педантичность, качество вызывает всяческое уважение. И нам очень комфортно, приятно работать, и конечно, мы хотели бы продолжать, сохраняя открытость, широкий фронт сотрудничества. Это очень важно.

Но наше мнение о незыблемости международного права, о принципах ВТО претерпело довольно серьезные изменения. Может, это прозрение и хорошо.

Но я хотел бы подойти к простым прагматичным вопросам. Что происходит сейчас? Я буду говорить прежде всего о высокотехнологичной промышленности. Это станкостроение, поставка оборудования, компонентной базы. Что произойдет в ближайшее время и какие рецепты у нас есть?

Результаты падения объемов поставки станков и оборудования оценивается в 15-20 %. Смею вас заверить, что при существующем тренде падение может составить до 45-50 %. И в этом не будет никакой роли российских госорганов, поскольку ответных санкций фактически не было. Мы не использовали механизм воздействия на немецкий автопром, это было бы довольно несложно. Мы не пользуемся другими механизмами.

Но я предложил бы рассмотреть две основные группы: это частный бизнес и крупные компании с государственным участием. Какова логика частного бизнеса? Это защита собственных инвестиций, защита личных коммерческих интересов. В чем она заключается? Мы понимаем, если инжиниринговая компания подготовила проект, из различных стран закупается различное оборудование. Нехватка одной-двух единиц ставит под вопрос реализацию всего проекта. И поэтому мы понимаем частный бизнес, который всё больше ориентируется в сторону Юго-Восточной Азии.

Бывают ситуации, когда нет альтернативы. Выбор: или ЕС, или США. Оборудования необходимого в Юго-Восточной Азии нет. Что будет здесь происходить? Какую логику я считаю более целесообразной? Она проста, и к сожалению, она не в пользу ЕС и не в пользу Германии. Китай представляет не меньшую угрозу с экономической точки зрения, однако политика сдерживания США в отношении Китая проводится более аккуратно. Почему? Виной высокая экономическая интеграция. И у нас возникает вопрос: а нужно ли нам покупать 50 % самолётов Boeing и 50 % Airbus? Что было бы, если бы мы покупали 100 % Airbus? Наверное, уже были бы санкции. А если мы будем покупать 100 % Boeing? Не снизится ли вероятность санкций?

И здесь возникают вопросы: кто выигрывает от этого расклада? Буквально весной прошлого года я видел высокую активность в британском посольстве. Приехала бизнес-миссия, и провели несколько широких встреч по композитам, по авиадвигателям, по целому ряду других направлений. Буквально месяц назад заключен очередной контракт энергии на 20, а опцион на 40 двигателей РД-181. Это миллиард долларов. И таких примеров очень много.

Уважаемые коллеги, я думаю, что существует очень понятный рецепт. В тех условиях, когда мы все разумные люди и не можем списывать на информационную пропаганду. Мы все прекрасно владеем материалом и понимаем, где и что происходит. Мы понимаем, что рецепт очень прост. В нынешних тяжелых условиях для сохранения доли рынка, для сохранения той мощной базы, которую немецкий бизнес наработал, надо более активно развивать совместные производства, входить в локализацию, чтобы санкции не могли отразиться на бизнесе.

Заинтересована ли Россия в инвестициях? Да, но не в портфельных. Я думаю, что за счет более эффективного использования бюджетных средств, за счет реальной деофшоризации экономики, у нас более чем достаточно резервов. Поэтому я бы призвал прагматичный и близкий нам бизнес Германии более артикулировано выражать свои интересы. Не стоит забывать, что политики – это высококвалифицированная, но всё-таки обслуживающая структура, которая обслуживает интересы избирателей и бизнеса. И именно гражданское общество должно определять конфигурацию нашего сотрудничества. Спасибо.

Вопрос: Спасибо, Владимир Владимирович. Вместо резюме позвольте задать короткий вопрос, он логично вытекает из вашего выступления. Дело в том, что в предыдущем выступлении мы услышали точку зрения, что есть немалые силы в Германии и Европе вообще, которые полагают более эффективным в отношении России усугубление режима санкций, тем самым априорно предполагая, что степень зависимости российской экономики от этих отношений, от поставок критично. На ваш взгляд, насколько в действительности критична наша зависимость от европейских поставок? И будут ли эффективны в этом отношении более интенсивные санкции против России в качестве инструмента воздействия на неё.

Ответ: Спасибо за вопрос. Я думаю, что вся наша история говорит о том, что нас можно убедить, но фактически невозможно заставить что-то сделать. Тем более, что мы видим лицемерие, мы видим нечестные подход, мы видим двойную мораль. Конечно, нам не хотелось бы нарушать те экономические отношениях, их глубину, которые сложились, и прежде всего с Германией. Мне очень симпатичен германский бизнес, германская наука. И здесь, конечно, мы будем нести серьезные издержки. Но я рекомендовал бы, исходя из прагматизма и рационального отношения прежде всего к собственной экономике, задуматься о том, как в условиях сложной и дорогой поставки энергоресурсов, альтернативной, в условиях, когда структура цены из-за менее крупных социальных обязательств в США на несколько процентов ниже. Под условия объединения рынков ЕС и США и возможными серьезными угрозами утечки интеллектуального капитала вслед за ослаблением евро, в этой битве, битве прежде всего экономики знаний, перехода на шестой технологический уклад, какова будет конкурентоспособность Европы?

Я думаю, нам не нужно сравнивать, у кого потери больше. Я думаю, что нам нужно приложить все усилия, чтобы те завоевания доверия (а прежде всего нам нужно ликвидировать сейчас кризис политического доверия), эту проблему надо расшивать.

Я думаю, что институты гражданского общества, общественные организации, бизнес, все мы здесь присутствующие должны для этого приложить все имеющиеся у нас усилия и возможности.

Распечатать статью


ПОДЕЛИТЬСЯ: