Критический тон в оценке современного состояния российской экономики – явление не редкое. Невольно вспоминаются слова известного государственного деятеля – Петра Столыпина. Что бы ни происходило в России – не работает газовый фонарь, не в порядке водопровод – всегда виновато государство. Справедливо и обратное утверждение: даже, если все это будет сделано и для этого собраны налоги, уволены нерадивые – все равно государство, так и останется виноватым, хотя бы в том, что закрутило гайки. Хотелось бы не искать виноватых, а просто выделить те проблемы, которые сегодня очевидно и бесспорно нуждаются в решении.

В отличие от ряда отраслей промышленности, сельское хозяйство все еще остается слабым звеном экономики. Оно у нас по своим общим объемам еще не вышло даже на уровень 1990 года. Но и здесь, так или иначе, сформировался довольно конкурентоспособный сектор – и в зерновом производстве (мы экспортируем его по 15-20 млн т в год), и в животноводстве. В стране построены современные птицеводческие и свиноводческие комплексы. В последние годы рост производства мяса птицы и свинины составлял 8-11% в год.

Это – результат действий и бизнеса, и правительства, потому что все эти проекты, включая процентные ставки по кредитам, субсидируются на 80%, а по молочному направлению – на 100%.

Да, процентные ставки у нас высоки, и это сдерживает процессы реиндустриализации. Но не только ставки по кредитам, тормозят, например, развитие российского сельскохозяйственного производства. Достаточно много неэффективных и перекредитованных хозяйств. Крайне низким, несмотря на субсидии и неформальные соглашения о поставках удобрений по сниженным ценам, остается их внесение на гектар пашни.

Между тем сама эта отрасль подходит к своему «моменту истины», когда отсутствие перемен подводит к кризисной черте. Уровень эффективности производства удобрений у нас минимален. В эту область, по сравнению с металлургией, химической и другими отраслями идут минимальные инвестиции.

Ответственность за состояние отрасли производства удобрений лежит и на государстве. Правда, скорее потому, что оно не применяло жестких мер и фактически субсидировало всю промышленность удобрений через низкие цены на газ. Но ответственность нельзя снимать ни с собственников, ни с менеджеров.

Нефтегазовый комплекс теряет былую мощь

Другая проблема: нефтяники и электроэнергетики требуют внутренние цены на свою продукцию довести до уровня мировых. Напомню, у нас цены на газ составляют примерно 70% европейских, на электроэнергию – 80%. Для производственного сектора они уже сейчас достигли уровня американских. Для населения и коммунальных хозяйств существенно ниже, чем в США и Европе. Отсюда в отрасли возникает дисбаланс.

Государственная политика направлена сейчас на то, чтобы фактически сохранить ценовой дисконт для всех потребителей, при этом перекладывая часть затрат населения на промышленность. Тарифные планы, утвержденные на три года и обозначенные в долгосрочном прогнозе Минэкономразвития, показывают, что целью политики регулирования в области тарифов естественных монополий является сохранение баланса интересов. Ценовой дисконт в энергетической области будет действовать до 2020-го года и дальше. Хотя делать это будет непросто.

Проведение политики реиндустриализации усложняется неизбежным уменьшением доли нефтегазового комплекса в экономике страны: объемы добычи сложно нарастить. Да и мировые цены на углеводороды, в лучшем случае, будут относительно стабильными. Если сейчас российский нефтегазовый комплекс составляет около 20-21% ВВП, то к 2020 г. его доля, скорее всего, снизится до 15-17%.

Сегодня доля так называемого наукоемкого и инновационного сектора (образование, здравоохранение в части фармацевтики, машиностроение, связь, телекоммуникации) – не более 10% ВВП. На промышленную политику, развитие науки и технологий в целом тратится не так много как хотелось бы. Без «оборонки» около 1,4% ВВП. Но и это значимые ресурсы.

По нашим оценкам и по планам, которые правительство приняло к 2020 г., доля торгового сектора, в оптимистичном варианте, дойдет до 14-16%. Хотя за эти проценты еще придется побороться. В том числе для этого необходимо и другое качество управления со стороны государства, и – в большей степени – со стороны корпораций.

Социальная ориентированность

Другой важный аспект экономического роста лежит не совсем в экономической плоскости. Сколько бы мы не спорили о госкапитализме и наших олигархах, политика, которую реально проводит Правительство, во многом является социально-ориентированной.

Следует признать, что в отличие от европейских, прибалтийских стран, которые в условиях кризиса пошли на прямое сокращение зарплат бюджетников, мы в это же время увеличили и пенсии, и зарплаты госслужащим. И сейчас идет массированная программа повышения зарплат учителям, врачам. И это не только возврат социального долга, которое правительство признает. Это – один из элементов реформирования и преобразования «социальных секторов».

Один из ключевых вызовов – сможем ли мы в дальнейшем не только сохранить социальную ориентированность (тем более ее развить), но и совместить ее с существенным повышением производительности и эффективности.

Судя по международным официальным показателям, по производительности и паритету покупательной способности мы уже уступаем Китаю. Наша производительность, скажем, в автомобилестроении, почти в 3 раза ниже, чем в КНР, а по сравнению с передовыми зарубежными заводами – в 6 раз.

В гражданском авиастроении эти показатели даже сравнивать не имеет смысла, ведь мы, повторюсь, делаем всего несколько самолетов в год. Согласно планам Правительства, производительность в этой отрасли следует увеличить в 3-3,5 раза к 2020 году. Если эти планы будет реализованы, это будет огромный рывок.

Мы не сможем обеспечить социальную ориентированность экономического роста, а тем более решить эти социальные вопросы без существенного рывка в повышении производительности и эффективности труда.

Решение этих и иных проблем в большой степени основано, как это ни странно звучит, на доверии. В России и в царские времена, и в советские, и сейчас – многое, если не главное, решалось и решается не только при помощи экономических рычагов, но и благодаря доверию.

Доверие – это не только вопрос контрактов, которыми оперирует институциональная экономика. Это доверие к личности, личности руководителя корпорации, региона, страны. Если у нас экономика общества будет строиться на взаимном доверии и на истинных человеческих ценностях, тогда у нас будет и реиндустриализация и процветающая страна.

Андрей Клепач

По материалам выступления А.Н. Клепача на Московском экономическом форуме 20 марта 2013 года