Спасибо большое. Для меня огромное удовольствие доставило участие сегодня в круглом столе. Несмотря на то что я занимаюсь лоббизмом, можно так сказать, с 2001 года, достаточно давно, не чувствую себя профессионалом в этой сфере, и очень приятно послушать людей, которые целиком погружены в проблемы взаимодействия власти, бизнеса, общества и государства. Скажу пару реплик касательно темы обсуждения – это роль современных институтов в налаживании этого взаимодействия.

Могу сказать, что за последний год, являясь директором Ассоциации производителей российской сельскохозяйственной техники (больше ста компаний мы объединяем), мы такого прогресса в принципе не наблюдаем. Те институты, которые назывались, и процедура оценки регулирующего воздействия, и общественные советы – практического интереса реально не видим. Может, неправильно пользуемся этими инструментами. Опять же, скажу свое мнение, кто может быть большим интересантом этих инструментов.

Если мы говорим про ОРВ, то, конечно, здесь я вижу, что этим инструментом с огромным удовольствием пользуются глобальные компании, как правило, с американским или европейским происхождением, которые через ОРВ имеют базу ко всем проектам и документам, которые готовятся российскими министерствами. Вы представляете, что получилось с момента запуска этой системы? Эта система функционирует только на русском языке, но любой, даже сидя в Вашингтоне, человек может спокойно понять, какие документы будут приняты в Российской Федерации за 30-40 дней до их фактического принятия.

Приведу другой пример, почему это тоже может быть не очень хорошо, когда процедура ОРВ может негативно влиять, например, на бизнес. У нас сельхозпроизводители получают 15-процентную субсидию при закупке техники. Выходит министр сельского хозяйства, разрабатывает нормативный документ, предлагая увеличивать долю скидки до 25%. Хорошее дело вроде бы делает, появляется документ на ОРВ, но, во-первых, то, что хочет министр, это, скорее всего, не пройдет вариант, потому что решение принимается Минэкономразвития, Минфином и, в конечном счете, правительством, но это решение уже озвучено.

Теперь представьте: я сельхозпроизводитель. Я вдруг вижу проект документа от Министерства сельского хозяйства о том, что скидка будет не 15, а 25 процентов. Что происходит с рынком? Рынок останавливается. Я как сельхозпроизводитель говорю: «Я лучше месяц-два подожду, но получу скидку на 10% больше». Я думаю, таких примеров можно приводить очень много. Коллега в самом начале, первый, который очень громко здесь выступал, если я не ошибаюсь, он из «Русских машин». Он приводил пример, как через ОРВ смогли, как он сказал, забанить одну из процедур.

Чем стало ОРВ? ОРВ стало инструментом, с помощью которого можно какую-то инициативу загасить. По сути дела, процедура, которая должна быть антикоррупционная, она стала, наоборот, коррупционной, потому что можно пойти в Минэкономразвития, в соответствующий департамент, который занимается оценкой регулирующего воздействия, через который проходят все проекты, документы всех министерств. Получив поддержку на том или ином уровне в этом департаменте, можно так или иначе затормозить решение любого другого министерства.

Это я к чему? Я к тому, что любые новые инструменты, любые новые процедуры – это палка о двух концах. Тут приводились примеры только что о том, что есть противоречия даже внутри бизнеса между производителями свинины и производителями зерна, есть противоречия между отдельными отраслевыми ассоциациями, между РСПП, крупным бизнесом и средним и мелким бизнесом.

Наверное, здесь рецепт только один – это самоорганизация. Я могу на примере своей работы тоже сказать. Я 10 лет возглавляю ассоциацию. На мой взгляд, активно работаем, и мы не сделали даже, наверное, 10% того, что мы должны были бы сделать. Тот путь, который многие страны проходили за 100 лет, за 200 лет, когда у них появлялись от сообществ ремесленников к очень мощным и серьезным сообществам предпринимателей с сотнями тысяч работников в этих ассоциациях, мы сейчас в России пытаемся пройти за короткие 10 лет. К сожалению, у нас такого времени нет, потому что мы, как российские производители, конкурируем с глобальными компаниями, с производителями, которые находятся в других странах.

Поэтому то, о чем выступал Марат в самом начале, мне это тоже очень близко. Я сам не являлся сторонником закона о лоббизме и какого-либо регулирования в сфере лоббизма, а сейчас свою точку зрения поменял, потому что считаю, в эпоху глобальной конкуренции то, что у нас сейчас не урегулирована сфера отраслевых ассоциаций, то, что у нас совсем не урегулирована сфера взаимодействия бизнеса и власти в сфере лоббизма и контактов, нет публичности в этой сфере – это как раз то, что действительно поощряет коррупцию, и это трясет рынок, это не позволяет инвесторам быть уверенными в том, что можно развивать производство здесь, в нашей стране.

Звучало, что коррупция – это некое масло, которое двигает прогресс. Коррупция – это абсолютный вред. Мы тоже как ассоциация это проходили. Наверное, все знают, наслышаны о деле «Росагролизинга». В коррупции выигрывают все, кроме общества в целом: есть отдельные люди, которые получают плюс, но если посчитать, для общества в целом это будет абсолютный минус.

Мне кажется, в этом случае наша задача как профессиональных лоббистов – начать самих себя действительно регулировать, самим двигать некие правила, потому что есть черное, есть белое, есть хорошее и есть плохое, и чтобы жизнь расставила все на свои места, для этого нужны правила, и мы за такие правила должны побороться. Поэтому я готов поддержать любые инициативы лоббизма. Спасибо.