Поверьте, мне больно не оправдывать ваши ожидания. Мы действительно должны учиться у наших учителей. С огромным уважением отношусь к Роберту Искандеровичу. Со многим, что вы сказали, невозможно не согласиться. Было бы скучно всем в зале, если бы каждый ковал своё, поэтому с меня начнем дискуссию.

Проблема в том, что в части, чему посвящена наша пленарная дискуссия, если я правильно понял, управлять должны компетентные люди, а не один человек – один голос. И кто бы против того, что управляли нами компетентные люди. Но как это реализуется и трактуется у нас? Вами, уважаемый Роберт Искандерович, РАН теперь будут управлять компетентные люди. Фано. А компетентные в чём люди должны управлять РАН? Известно, даже не в управлении, а в распоряжении имущества РАН. В результате все экономические институты подчинены завхозу, специальному управлению по управлению имуществом РАН.

Я это говорю не для того, чтобы с вами поспорить или оправдать ожидания, что я скажу правду, которая не всем будет приятна. Я говорю это к тому, что замечательная идея, чтобы не один человек – один голос, а что-то другое, альтернативное, типа высший судья нам спустит сверху самых компетентных. Но на практике мы видим, что вместо самых компетентных в математике, в организации науки, в методологии научного познания, вам РАН сверху спустили самых

Возвращаясь более широко к теме нашей дискуссии. После четкого делового вашего выступления тоже должен жестко придерживаться регламента. Есть по сути 4 вопроса. Первый звучит так: как общество может влиять на изменение экономической политики государства? Чтобы влиять, оно должно стать обществом, а не толпой. Что такое общество, в отличие от толпы? Это люди, каким-то образом структурированные в соответствии со своими интересами и желательно не разноязыкая толпа вокруг Вавилонской башни, а что-то объединенное общими целями. И здесь мы упираемся в главный тупик. Коллега Глазьев говорил, что изменилась ситуация, вроде нависла внешняя угроза, и это заставит изменить внешнюю политику. А коллега Грудин говорил, что это самое страшное, что здесь услышал. Я трактую так, о чем неоднократно приходилось говорить. Мы создали такое феодально-паразитическое общество, такую феодально-паразитическую экономическую систему, которая не имеет внутренних механизмов развития иных, нежели внешняя угроза. Плакать нам, смеяться, радоваться в связи с возникшей внешней угрозой? Фундаментальный вопрос.

Чем занимаемся мы? Мы не отрабатываем, мы не бюрократическая структура. Мы как раз занимаемся в пределах наших возможностей попыткой формирования некого субъекта интеллектуального, общественного действия.

А как с субъектом действия на этом форуме? Форум состоит из двух частей, четвертая часть посвящена общественной механике. Я был бы неправ, если бы удовлетворился тем, что на нашей дискуссии два бойца с мест, двое с краю сидят, которые говорят о реальных баталиях на местах и всё. Мы же знаем, что здесь присутствуют представители тех, кто борются в нашем черноземье против добычи никеля на Хопре. Это же не теоретики, это люди, которые сейчас в реальной борьбе. Я не буду говорить – приходите выступить вместо меня, но считаю своим долгом напомнить, что среди нас есть люди из этой гущи не теоретической общественной механики, а фактических народных действия самоорганизации, отстаивания фундаментальных вопросов своей жизни.

С этой точки зрения нам очень нравится то, что происходит здесь, нам приятно здесь сидеть, на вас смотреть, но всё мероприятие не для того, чтобы мы вам отсюда со сцены рассказали, как жить. Надо трезво понимать с точки зрения общественной механики, самое главное событие – это завтра, 20 или больше параллельных секций, где уже не мы вам, а вы на разных секциях будете выступать, самореализовываться и присматриваться друг к другу. Мне кажется, с точки зрения того, что мы здесь делаем, самое главное – это тот котел, который начинает вариться сейчас и будет вариться здесь дальше.

Следующий вопрос. Работают механизмы выборов Общественной палаты, президентской вертикали и так далее? 25 лет прошло. Сегодня, кстати, юбилейная дата. 26 марта 1989 года в нашей стране произошли первые полусвободные выборы, я был их участником. У меня массовые ностальгические воспоминания, не буду сейчас вас ими загружать, скажу главное: когда меня спрашивают, как это было, какие механизмы, я отвечаю – эти механизмы неважны. Главное, чтобы был искренний энтузиазм, искренняя вера в себя, в то что впервые за время жизни того поколения у людей появилось ощущение, что мы сами можем решить свою судьбу. Это то, что протаранивает всё и нельзя сравнить ни с чем, разве что с тем ликованием, которое мы видели сейчас в Крыму, больше не с чем сравнить.

Академик Аскар Акаевич Акаев говорил о новых технологиях. Среди них безусловно и социальные технологии. А социальные технологии в том западном мире, который устремлен на свое развитие, это не только технологии решения собственных вопросов, это технологии направленные вовне. Дальше не будем строить конспирологические теории, надо четко понимать, за 25 лет мы можем поставить четкий диагноз. Искусство манипулирования обществом в том виде, в котором оно пребывает сегодня, доведено до абсолюта. Что мы этому можем противопоставить?

Я не хотел бы здесь выступать как носитель каких-то окончательных истин. Проблема в том, что первые три пленарные заседания, как в шутку говорили, люди точно знают, что надо делать, но никак не могут добиться того, чтобы это делалось. А наше четвертое заседание – никто не знает что делать, потому что ни один механизм из общеизвестных, как выясняется, не работает.

Но если бы я этим ограничился, я был бы неправ. Мы уже люди в возрасте, мы не можем сказать нашим детям: "Сидите тихо, слушайтесь начальства, поскольку мы всё попробовали, у нас ничего не получилось и у вас не получится". Нет, не так. Каждое поколение должно прожить свою попытку своими силами построить общество так, как оно считает разумным, рациональным, содействующим самореализации. В этом смысле самое большое, о чем можно пожалеть, что этот зал столь невелик и в нем не занимают половину ваши студенты, ради которых мы все это говорим, на которых мы сейчас мы должны быть ориентированы.

Второе. На нас всех накладывается колоссальная ответственность, за время моего поколения второй раз. Первый раз в 1989 году. Надо сказать, что тот честный искренний энтузиазм мы не смогли удержать, когда одни романтики совершали преобразования и революцию, другие уже точно сидели и считали, где и что можно откусить, украсть, присвоить себе. Вы знаете, кто делает революции, и кто пользуется их плодами. Сейчас была небольшая революция в Крыму, там колоссальный народный энтузиазм. Что мы должны сделать, чтобы не допустить спустя какое-то время, 5-10 лет, такого же разочарования крымчан, которое мы все испытали через несколько лет после 1989 года, осознание этой ответственности за тех, кого мы к себе подтянули, у нас должно быть. Мы должны с этой точки зрения научиться стучаться во все двери.

И последнее. Меня спрашивали, что нужно изменить в экономической политике страны? Первый ответ понятный – всё. Второй ответ, в экономической политике нужно изменить главное в связи с теми угрозами, которые вроде как нависли над нами, вроде какие-то санкции. А какие санкции самые серьезные Запад уже объявил и в отношении какого субъекта? Самым серьезным санкциям подвергнут тот субъект, который голосовал на референдуме в Крыму. Люди проголосовали за Россию, за это они лишаются возможности свободно ездить в страны ЕС. Им говорят, что по русским паспортам не пустят в ЕС, вы должны возвращаться на Украину и там оформлять зарубежный паспорт, иначе мы вас не пустим. То есть Запад применил санкции к тем, кто реализовал свою волю вопреки тому, как ее хотел бы видеть наш стратегический конкурент, противник, как угодно называйте.

Это очень тяжелая ситуация. Мы должны понимать нашу ответственность и ставить вопрос на всех уровнях. Мы не должны бросить Крым, мол, крутитесь как хотите или сидите только у нас внутри. Они не должна страдать от того, что сделали выбор в нашу пользу.

Что еще нужно изменить, чего не хватает? Когда говорят о санкциях, главный вопрос, главное направление мышления, в которое нас запускают – а как же мы сможем? У нас нет технологий, того, другого. Типа мы должны извиниться и попросить у Запада прощения. На это я отвечаю так: главное, что мы должны изменить, мы должны снова стать молодыми душой, снова поверить в себя. За 25 лет, я думаю, в этом зале мне никто не приведет ни одной критически важной технологии, которую Запад не подарил, а продал бы нам за деньги. Все эти 25 лет мы были под санкциями, при этом делали вид, что мир, дружба и всё хорошо. Сейчас ситуация не изменилась, она просто прояснилась. В этом прояснении мы должны поверить в себя, понять, что у нас нет альтернативы, когда мы будем дружить с Западом, и он нам поможет возродиться, или как-то плохо. Нет. У нас варианты только такие: нам никто всё равно никогда не поможет возродиться, но либо мы будем слушаться и деградировать, либо мы поверим в себя и начнем самостоятельно развиваться, формировать альтернативный центр развития, как бы тяжело и трудно это ни было.

Если мы это осознаем, если сумеем понять это, внести эту мысль в общество, сумеем сплотиться на понимании этого абсолютного императива, в этом случае мы сможем начать и диктовать свою волю власти, и дать ей понять, что она с нами в одной лодке, что у нее нет другого выхода, если она не хочет бегать, как заяц Янукович в лучшем случае, а может как лидеры Ливии и так далее.

Если говорить о ключевом направлении и о субъекте общественного действия в современных условиях, я бы сказал, что мы должны поверить в свои силы, мы должны властно предъявить своей власти эти требования, что она должна опереться на нас, и только в этом случае и у нас, и у нее есть какой-то шанс на будущее, на развитие, на нормальную жизнь. Спасибо.