---

Дата публикации: 08.02.2018

Издатель портала «Крестьянские ведомости», эксперт Московского экономического форума, к.э.н. Игорь Абакумов считает, что государство должно только создавать условия для развития российского фермерства. Как модератор круглого стола МЭФ на тему «Будущее сельских территорий России в мировой системе модерна», экономист поделился с нами своим пониманием развития сельских территорий в России на примере опыта Англии и Дании. Почему стоит пересмотреть отношение к агрохолдингам, читайте далее. 

Какое будущее ждет сельские территории России?

 – Все будет зависеть от того, изменится аграрная политика или нет. Если она не изменится, люди будут избавляться от сельских территорий. Потому что в такой обстановке жить в XXI веке затруднительно. Если у кого-то нет реального дела, созданного десять-двадцать лет назад, которое действует, то создать сейчас новое производство практически невозможно. Кредиты недоступны, ссуды недоступны. Если кто-то сейчас будет говорить об обратном, то назовут один-два-пять примеров, но это единичные случаи на тысячу. Это будет скорее исключение, чем правило.

А как же агрохолдинги? Разве они не могут способствовать развитию сельских территорий?

– Исследования показывают, что территории, которые охвачены деятельностью крупных агрохолдингов, избавляются от сельского населения гораздо быстрее, чем те, где их нет, и люди сохраняют традиционный образ жизни. Такая страна, как Россия, должна быть населена. Огромная территория не может оставаться без контроля. Любой населенный пункт – это, прежде всего, контроль над территорией, над перемещением грузов, циркуляцией посторонних непонятных людей, – я сейчас не только про террористов говорю. Но про них здесь тоже речь идет, потому что боевики устраивают свои лагеря на пустых территориях. Даже над перемещением саранчи надо думать. Кто еще как не сельский житель сообщит, что саранча прилетела. У нас же нет системы слежения за саранчой, а это страшный бич.  Кроме шуток, а вот распространение этой волны насекомых придется как раз на чемпионат мира по футболу. Если саранча прилетит на зеленые поля, предназначенные для игр, то весело уже никому не будет.

По-вашему государство должно озаботиться сохранением сельского образа жизни?

– Об этом говорит весь мировой опыт. Это не просто мое умозаключение. Я достаточно поездил по миру, чтобы понять, что везде стараются сохранять сельский образ жизни, крестьянам даже платят за то, чтобы они оставались жить в деревне и сохраняли ландшафты. Чтобы были луга, где овечку пасутся, козочки бегают, чтобы люди, проезжающие по шассе, видели эту пастораль, и у них настроение было бы совершенно другое, чем оно возникает сейчас, когда смотришь на российскую провинцию.  От промышленных пейзажей и промзоны, бесконечных шиномантожей и строек можно и в депрессию впасть.

Я правильно понимаю, что Вы сейчас говорите о том, что наше государство сейчас ставку делает на агрохолдинги, а про фермеров и мелкое семейное хозяйство не думает и поддерживать не пытается, так?

–  Безусловно. Государство держит в приоритете агрохолдинги, которые, если честно, свою роль уже отыграли. Как в 2000-2005 гг. начался их бурный рост, но где-то в 2010 году и далее их уже надо было останавливать в этом росте. Пусть бы они сохранялись, но новых создавать ни в коем случае не надо было совсем, потому что они обеспечивали продовольственную независимость в значительной степени, поскольку они системные организации, но Системную независимость по курятине, свинине, по зерну, конечно. Мы даже в некоторой степени вышли на мировой рынок. Зерно – это бесспорный наш приоритет по экспорту продукции, все остальное – это пока еще пробы. Надо еще рынки познать. Но надо понимать и то, что в Европе мы конкурируем не с агрохолдингами, а с кооперативными фермерскими хозяйствами. Это гигантские кооперативы фермерских хозяйств, в том числе и в США.

Что из себя представляют эти кооперативы фермерских хозяйств?

– Речь о целых агломерациях фермерских хозяйств. По сто, а то и триста тысяч фермеров в одном кооперативе. Есть и такие. Говорить о том, что в Европе агрохолдинги, – ошибка. Более того, они законодательно запрещены. Да там не написано, что нельзя создавать агрохолдинг, но они обложены такими налогами, что они не развиваются выше определенных территорий. Скажем 10-15% от территории муниципалитетов. Все остальное обкладывается налогом. У нас такого нет. У нас в приоритете развитее агрохолдингов, а что касается мелкого и среднего агробизнеса пущено на самотек.  Хотя это и есть то, что сохраняет сельский образ жизни и что вкладывает деньги в развитие сельских школ, больниц и роддомов, магазинов и т.д. Агрохолдинг никогда этим заниматься не станет.

А почему этим не может заниматься агрохолдинг?

– Ему это не нужно. Совсем. Он для блезира построит одну площадку какую-нибудь хоккейную. Коробку собьет и скажет: «Вот мы построили». И будет это по всем каналам телевидения ходить. А ни одной хоккейной площадкой село живет. Селу и театр нужен, и кинотеатр, а также школьные кружки. Детей надо развивать, а для этого нужны соответствующие условия. Такого негде у нас в стране нет, к сожалению. Поэтому на МЭФ я и буду модератором одной из секций, посвященной как раз развитию сельских территорий. И людям есть, что сказать. Есть ученые, и есть практики.

Хотелось бы вернуться к теме кооперативной экономики в сельском хозяйстве. Вы говорите про европейские примеры. Это опыт Скандинавии?

–Да, это опыт Скандинавии. Прежде всего, это опыт Дании – маленькой страны, где свиней больше, чем людей. И что самое характерное – там нет африканской чумы свиней. Производство там идет на таком высоком уровне, что никакая зараза не проскакивает просто на ферму. Датские фермеры стали основателями крупнейшего кооператива Danish Crown, всем знакомой по овальным банкам с ветчиной, которые открываются ключиком. Замечательная ветчина. Мы знаем об этой ветчине давно, еще с довоенных времен. И вот сейчас этот кооператив Danish Crown является крупнейшем в мире производителем продукции из свинины. Причем эта свинина произведена членами кооператива: помимо датских, сюда входят финские, норвежские, шведские, бельгийские и частично французские фермеры. Немцы туда как-то не очень активно идут, у них свои есть.

И как выгляди этот кооператив? Чем отличается от наших агрохолдингов?

– Я был в этом кооперативе. Danish Crown – это полностью автоматизированный гигантский комплекс. Выглядит как огромная промзона со стеклами, куда водят экскурсии. По высокому подиуму через стекла видно, как свинья засыпает с улыбкой под веселящим газом. И единственный момент, который не видят посетители, – это вскрытие свиньи. Такое нельзя показывать, а дальше уже можно посмотреть любой процесс. То есть с одного конца вы видите живую свинью, а с другого конца уже наблюдаете банку с ветчиной. Человек при этом не прикасается вообще к мясу. Он ухаживает только за машинами. Все вымывается автоматически. И вот вы идете просто как по такому технологическому дворцу, где одновременно можно изучать физику, химию, механику. Очень интересно. Туда детей водят на экскурсии, не говоря уже о бизнесменах. Так вот самое любопытное, что это очень жестко контролируемая кооперативом структура. Сам кооператив Danish Crown является не законодателем, а диктатором технологий.

Что Вы имеете в виду?

–  Он находится на острие диалога «производитель – потребитель». Кооператив знает, что нужно потребителю. Там сидят мощнейшие маркетологи, которые подробно изучают спрос и прогнозируют изменение вкусов, дают рекомендации фермерам: вплоть до того, как часто свинью мыть, чем кормить и какой породы она должны быть.  Другими словами, это достаточно структурированная организация. Даже более структурированная, чем что-то тоталитарное. Если в тоталитарном все зависит от приказа, то здесь все зависит от денег. Если ты хочешь получать деньги, то ты должен сделать, что от тебя требуют. Если не хочешь, можешь не делать, но и свинину тогда у тебя не купят. Вот в чем история. Это уже высшая ступень самоорганизации сельского социума, когда государство отходит на второй план и занимается лишь регулированием ветеринарных, торговых правил, чтобы защитить права, как покупателей, так и производителей.

Вот чем на Ваш взгляд должно заниматься государство?

–Государство должно решать проблему с кредитами. Мы знаем, что есть минусовая ставка, когда банк фактически платит, чтобы ты пользовался его деньгами. Ты можешь взять деньги на 20 лет с кредитной ставкой в 0%, и это совершенно нормально. Дело в том, что государству это выгодно. Во-первых, увеличивается число рабочих мест, а с каждого рабочего места платятся налоги. Государство получает опосредованные доходы, которые гораздо больше, чем прямая фискальная политика. Причем в разы. Вот это и позволяет развитому государству строить хорошие дороги, иметь качественную медицину, держать мобильную армию, мощный флот, качественное образование и элитарную культуру, в которые вкладываются деньги.

Только мы можем учиться у европейских стран? Может, есть удачные практики в отдельных регионах?                           

– Есть хорошие примеры в Новосибирской области. Там есть представители сельской администрации, которые сопротивляются развитию агрохолдингов. Ставят им всяческие преграды, а фермерам одновременно создают наиболее благоприятный режим. Если у нее будет возможность приехать, то я буду очень благодарен.

В чем опасность для сел в агрохолдингах? Как это проявляется?

–Дело в том, что фермерские дети в этих же школах учатся, поэтому фермеры и готовы инвестировать в местные учебные заведения. А руководители агрохолдингов находятся, как правило, в Москве, или крупных городах миллионниках – сельские истории их совершенно не касаются. Они рассматривают сельское хозяйство сугубо как бизнес, а не как образ жизни. Простым людям это неприятно и обидно, и те, кто не могут уже сопротивляться, просто голосуют ногами – едут работать охранниками в те же самые мегаполисы. А в Новосибирской области на местном уровне приняты законопроекты. Дело в том, что глава этой сельской администрации достаточно авторитетный человек. Так что есть о чем говорить: каким образом сдерживать наступление агрохолдингов при помощи налоговой политики. И все цивилизовано. Ни у кого ничего не надо отнимать. Никакой национализации не предлагается. Просто надо сделать так, как в свое время сделано было в Англии.

А что именно предприняла Англия и когда?

–На определенные сверх нормы территории землепользования были введены прогрессивные налоги. И ленд-лорды сами искали фермеров, чтобы им передать эту землю в пользование и готовы были задешево отдать. Фермерам даже в очереди стоять не приходилось. Это надо делать и делать цивилизовано, чтобы без всяких революций. В Англии тогда все было культурно и спокойно. Конечно, подготовка к этому велась примерно в течение 35-40 лет. Такую политику начал еще Уинстон Черчилль после войны. А знаете, почему он ее начал? Потому что к началу войны в  Германии у Великобритании практически не осталось своих фермеров. Там остались одни ленд-лорды с охотничьими хозяйствами на лис, оленей. Или из своей земли лорды делали рекреационные парки. А продовольствие Англия завозила из колоний: из Индии, Южной Америки, Африки. И когда гитлеровцы сделали военно-морскую блокаду островов, там фактически наступил голод. Именно тогда прозвучал лозунг «Поможем британскому фермеру!», и все лужайки, включая газон перед Вестминстерским аббатством, перекапали под картошку.

И что этот случай изменил?

– Именно с этого момента наступило прозрение в нации, что лучше поддерживать фермера. Только свой фермер накормит. Черчиллю это, конечно, стоило очень больших треволнений, поскольку в конечном итоге лидеры страны победительницы вновь его избирать не стали. Понятно, что против него была проведена этакая операция ленд-лордов. Но дело в том, что маленькие фермерские хозяйства и деревушки спасли нацию.  Опять-таки Черчилль предложил, когда разведка доложила, что будут бомбить крупные города немецкие бомбардировщики и ракеты, тогда было принято решение переселить детей в сельскую местность. Дело в том, что эту территорию очень трудно разбомбить: во-первых, трудно найти эти деревушки, а во-вторых, просто нет экономической целесообразности бомбить отдельные коровники. Я знаю много семей, которые были спасены только благодаря тому, что они вовремя переехали в село. И кстати гитлеровская пропаганда вещала как раз о том, что ни в коем случае нельзя переселять детей в деревню, где они погибнут от антисанитарии и т.д. Но у англичан все-таки возобладал здравый смысл и сотни тысяч  детей были буквально спасены. После этого была бомбежка Ковентри, которая снесла город до основания. Очень большая трагедия, но дети остались живы. Вот что такое населенная сельская местность. Село должно быть населено. Теперь представьте себе нынешнюю ситуацию, когда крупные города миллионники подвержены грандиозным рискам.

Можете подробнее сказать, о каких рисках идет речь?

 – Представьте себе террористический акт на коммуникациях, техногенную катастрофу, землетрясение или, не дай Бог, войну… Куда из городов миллионников девать гражданское население? Только в сельскую местность. Но если она не населена и там нет коммуникаций газа, дорог, телефонных линий, электричества, водопровода, канализации, то куда переселять людей? В переселенские заколоченные избы? Нет, конечно. Сельская местность должна быть населена и укомплектована всеми необходимыми коммуникациями, там должны жить люди и что-то производить. И для того, чтобы они что-то производили, должно работать государство.

А что нам мешает именно взять и поменять тогда нашу политику в этом плане и только ли проблема в поддержке агрохолдингов?       

  
– У нас с 1991 года идет борьба между либералами и реалистами. Люди, которые занимаются реальной экономикой, живут на земле и ходят по земле, борются и всячески убеждают наши либеральные круги в том, что так делать не надо. А надо делать вот так и вот так. Я надеюсь, что сейчас, по крайней мере, надежды юношей питают, какие-то подвижки начнутся в скором времени. Если посмотреть даже на поведение нашего действующего президента Владимира Путина, то сейчас он начал посещать предприятия, к которым прежде относился с некоторой долей иронии

Сейчас про «Россельмаш» речь идет, где недавно состоялся Госсовет?

– Да, я говорю про «Россельмаш» прежде всего. «Россельмаш» в принципе возник из небытия. Он же был совсем разрушен, развален и брошен фактически. Но пришла совершенно реальная команда, нелиберальная, пришли реалисты, которые сделали предприятие. Я помню серьезный упрек президента Путина Константину Бабкину (им разработана и внедрена комплексная программа стратегического развития «Ростсельмаш» - прим. ред.), когда он спросил его: что вам мешает перевести свое канадское производство тракторов в Россию, как можете называть себя патриотом? На что было сказано совершенно четко и спокойно, что невыгодно у нас производить трактора, потому что налоги и коррупция раздавят все производство. Вот прошло четыре года с тех пор, и кое-что поменялось. Пришел министр Мантуров, появилась программа дотирования покупок тракторов, и оказалось выгодно производить. Видимо, что-то меняется все-таки. Меняется к лучшему, но, к сожалению, очень медленно.

Беседовала Ксения Ширяева