"Кнуты и пряники" новой экономической доктрины

Дата публикации: 11.07.2014

Сегодня и Правительство России, и представители бизнеса, и широкая общественность обеспокоены состоянием российской экономики, которое может быть охарактеризовано как стагнация и даже переход в рецессию. В чем причина такого положения? Почему при всех наших преимуществах страна не может возобновить экономический рост? На эти вопросы отвечает доктор экономических наук, директор петербургского Института нового индустриального развития (ИНИР), член научно-экспертного совета при Председателе Совета Федерации РФ Сергей Бодрунов

Сергей Бодрунов: Здесь лично моя позиция, равно как и нашего Институ­та, однозначна — это глубокая деинду­стриализация
. Ее сегодняшнее состояние — следствие двух ударов: первый был нанесен в 90-е годы из-за развала Советского Союза, второй — в 2000-х по причине нерасчетливой экономической полити­ки, приведшей нас в «ловушку средних доходов». Ее продолжение, особенно в условиях предстоящего длительного периода воздействия неблагоприят­ных внешних факторов, становится крайне опасным и повышает риск де­зинтеграции страны.
Еще до известных украинских со­бытий и введения санкций против России Президент Владимир Путин констатировал, что ныне действую­щая экономическая модель, основан­ная на экспорте углеводородов (со всеми вытекающими решениями в сфере кредитно-денежной, промыш­ленной, социальной и так далее поли­тики), себя полностью исчерпала. Еще более актуальны эти слова в нынеш­ней ситуации.
Таким образом, перед политиче­скими властями и экономическим со­обществом возрастающе актуализи­руется задача поиска уже не просто новой модели роста, а, следует ска­зать шире, — новой экономической доктрины России. И все более прева­лирующей становится идея необходи­мости возврата к парадигме приори­тетного развития промышленности, особенно ее высокотехнологичного сектора. Механизмом решения зада­чи должна стать реиндустриализация на основе пятого, с элементами ше­стого, технологического уклада. При этом «новая индустриализация» воз­можна только в модернизированной институциональной среде, поощря­ющей создание продукта и развитие производства, лояльной к индустрии и бизнесу.
РФС: Сергей Дмитриевич, в связи с этим возникает вопрос: какая нужна модернизации, на базе какой идеи?
Сергей Бодрунов: Здесь следует учи­тывать одно важное обстоятельство - основная конкуренция в будущем развернется на экономико-техноло­гическом направлении и в борьбе за человеческий капитал, способный ее обеспечивать. Высокотехнологичное конкурентное производство, эконо­мика знаний с выходом на понятие «экономики счастья», социокультуру, духовное развитие и тому подобное - вот базовые посылы для формиро­вания концепции реиндустриализации и модернизации экономики страны в ближайшие десятилетия.
Эти вопросы стоят в центре внима­ния научной общественности, поли­тиков России. В марте прошлого года вопрос с такой повесткой был подроб­но рассмотрен научно-экспертным со­ветом при Председателе Совета Феде­рации РФ. Выступая на заседании, Валентина Матвиенко подчеркнула, что реиндустриализация экономики стоит в череде первоочередных задач госу­дарства и что экспертному сообще­ству необходимо определить главные направления ее решения.
В связи с этим следует отметить, что принципиальная составляющая механизма повышения конкуренто­способности экономики и в первую очередь промышленности — произво­дительность труда. Анализ показыва­ет, что на протяжении новой истории России характерен ее низкий рост, практическое отсутствие механизмов его стимулирования при постоянном декларировании крайней актуально­сти задачи. По итогам прошлого года валовой внутренний продукт страны составил 3,7 триллиона долларов США (второе место в Европе после Герма­нии, шестое — в мире). В то же время по ВВП на душу населения России за­нимает 56-е место в мире — это уро­вень Хорватии, Малайзии.
Этот факт — прямое следствие се­рьезного отставания в повышении производительности труда. В списке Организации экономического сотруд­ничества и развития (ОЭСР) по нему у нас предпоследнее место (последнее у Мексики): один час работы в РФ вно­сит вклад в ВВП в размере 24 долла­ров, что в 2,2 раза меньше, чем в ЕС, в 2,5 раза меньше, чем в США, и в 3,5 раза меньше, чем у Норвегии (лидера списка). К тому же фактические показатели роста производительности труда в отечественной экономике не­прерывно снижаются: за 2012 год — 3,1 процента, за 2013-й — 1,6, прогноз Ми­нэкономразвития на нынешний год — 1,1 процента.
Данные цифры подтверждают вза­имозависимость категорий: низкая квалификация персонала, отсталые технологии — избыточный персонал — низкая производительность труда. Если к этому прибавить рост зара­ботной платы вследствие монетарной «накачки» экономики через резкое по­вышение доходов непроизводственной (бюджетной и тому подобное) сферы начиная с начала «нулевых» годов по настоящее время, непропорциональ­ный по отношению к производитель­ности труда, то мы получаем чрезмер­но высокую и постоянно возрастаю­щую долю трудовых затрат в стоимо­сти произведенного российского про­дукта. Отсюда низкая рентабельность производства и невысокое качество продукции, ее усиливающаяся некон­курентоспособность, перманентное сужение рынков сбыта (при этом си­туация мультиплицируется в связи с нашим вступлением в ВТО).
РФС: Далее мы, наверное, можем соз­дать следующую последовательность: все возрастающее недофинансирова­ние реновации производства и про­дуктового ряда — ухудшение качества промышленных активов — снижение инвестиционной привлекательности промактивов... Что же делать в такой ситуации?
Сергей Бодрунов: Разрыв этой не­гативной цепи возможен только при обеспечении постоянного роста про­изводительности труда. Владимир Пу­тин на Петербургском международном экономическом форуме-2014 заметил: низкие темпы прироста производи­тельности труда ускоряют отставание России от индустриально развитых стран. Это означает консервацию экономики, сохранение ее «переко­шенной» структуры и предопределяет невозможность ее развития темпами, необходимыми в XXI веке для обеспе­чения достойной страновой конкурен­ции с экономическими лидерами.
Причины низкой эффективности отечественной индустрии достаточно известны — устаревшие технологии, архаичные методы управления произ­водством и организации труда, избы­точный персонал и так далее.
Очевидно, модернизация техноло­гий и организации промышленности сопряжены с вопросами роста произ­водительности труда. Правительство предлагает разные механизмы этого. В частности, Минэкономразвития в рамках проекта Плана мероприятий по повышению производительности труда в промышленности намерено ре­ализовать политику «кнута и пряника» — экономического принуждения пред­приятий к модернизации (путем вве­дения НДТ, «экологических» тарифов и нормативов и прочее) вкупе с мерами стимулирования технологической мо­дернизации за счет снижения стоимо­сти кредита для промышленности, по­ощрением трудовой миграции и другое.
В свою очередь, министр Минпромторга Денис Мантуров ны­нешней весной озвучил заслужи­вающую одобрения идею создания фонда поддержки промышленности для кредитования техперевооружения предприятий с капиталом 30-50 миллиардов рублей, предоставления кредитов по ставке не выше 5 про­центов годовых на срок до 15 лет под обеспечение модернизируемых или создаваемых промышленных объек­тов, налоговых каникул, упрощения выдачи госгарантий.
Планируемый результат от реали­зации упомянутых мер, как посчитал министр экономики Алексей Улюкаев, — «рост в комплексе обрабатывающих производств на 77 процентов, в маши­ностроении — на 90 процентов».
При этом нельзя не обратить вни­мания на сопряженность проблем ро­ста производительности труда и без­работицы. Сегодня в России послед­ний показатель существенно ниже, чем в ЕС (прогноз МЭР на текущий год 5,7 процента, в Европе (данные на апрель 2014 года) — 10,5 процента).
Однако слишком радоваться это­му не стоит, поскольку низкая без­работица обусловлена как раз низкой производительностью труда и практи­куемыми повсеместно различными ис­кусственными мерами поддержки за­нятости. При этом наблюдается дефи­цит высококвалифицированной рабо­чей силы. Подчеркну, что сохранение спроса на последнюю при имеющей место стагнации экономики также следствие низкой производительно­сти труда. В свою очередь, отсутствие трудовой конкуренции дестимулирует повышение качества и производитель­ности труда.
Как мне представляется, без реше­ния этой психологически и социаль­но сложной задачи мы всегда будем сталкиваться с отсутствием стимулов к повышению производительности труда, а без кардинального ее повы­шения, как уже я говорил, невозмож­на модернизация экономики. То есть — мы и дальше и все больше будем скатываться на обочину мировой эко­номики.
Другое дело, что капитальные решения в сфере повышения производительности труда не должны привести к социальным «неприятностям». В последнем случае реиндустриализация экономики, лишившись поддержки значительной части населения, которое может пострадать при резком росте безработицы, также станет проблематичной, поскольку благополучную и позитивно-результативную модернизацию экономики целесообразно ввести в условиях относительного социального благополучия в обществе.
Беседовал Евгений Малинин

Источник публикации: Российская Федерация сегодня