---

Дата публикации: 28.08.2019

Объем «секретной» экономики России составил в 2017 году 4,85 трлн. рублей, или почти 5,3% ВВП. В эту сумму входят общие расходы РФ на вооружения длительного пользования (самолеты, корабли, танки) и продукты интеллектуальной собственности (научные исследования и разработки, затраты на разведку запасов полезных ископаемых, создание компьютерного ПО и баз данных). Об этом 28 августа сообщил РБК со ссылкой на данные Росстата.

Издание отмечает, что Росстат свернул данные о расходах по двум этим категориям. Так что понять, сколько в отдельности потрачено на военные системы, а сколько на исследования и разработки — невозможно.

РБК определил общий показатель засекреченных расходов по остаточному принципу: как разницу между совокупным объемом валового накопления основного капитала (19,88 трлн. рублей) и поименованными затратами на основные фонды, такие как здания, транспорт, оборудование Актуальные данные есть только за 2017 год, поскольку Росстат еще не опубликовал детализацию валового накопления за 2018 год.

Выводы выглядят так:

— секретные расходы в номинальном выражении выросли на 5,8% - с 4,59 трлн. рублей в 2016 году до 4,85 трлн. рублей в 2017 году;

— доля скрытых расходов от общего размера ВВП осталась практически неизменной — около 5,3%.

Принципиальный момент — по Росстату выходит, что расходы на вооружения снижаются. По статистике, в предшествующие годы доля секретных расходов росла, но в 2016—2017 годах остановилась на уровне 5,3% ВВП. Снижение в 2017 году — с 5,33 до 5,27% ВВП — РБК объясняет сокращением закупок вооружений и разработок.

Вместе с тем, в октябре 2018 года эксперты из Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) и Института Гайдара подсчитали: в проекте федерального бюджета на 2019 года секретные и совершенно секретные расходы составляли 3 трлн. рублей — то есть, 16,9% всех расходов или 2,9% ВВП.

Доля засекреченных ассигнований «более чем на порядок» превосходит аналогичные показатели государственных финансов в развитых странах, отмечали эксперты РАНХиГС и Института Гайдара в своем заключении на проект бюджета. В закрытой части бюджета на 2019 года оказалось более 65% расходов на национальную оборону — на армию, реализацию международных обязательств в сфере военно-технического сотрудничества, прикладные научные исследования в области национальной обороны. На 100% засекречены расходы на мобилизационную подготовку экономики и ядерно-оружейный комплекс.

Доля засекреченных расходов устойчиво росла с 2012 года и достигла пика в 2016-м — 21,7% от всех расходов за год. В 2017 и 2018 годах показатель снизился до 17,3 и 17,1% соответственно. Однако в ближайшие годы секретная часть бюджета будет расширяться: с 16,9% в 2019-м году до 18,2% в 2020-м и 20,6% - в 2021-м.

Что скрывается за этими цифрами, какой выбор делает кабмин, решая дилемму «пушки или масло»?

— Военные расходы РФ действительно стали снижаться с определенного момента, особенно если считать не в рублях, а в валюте, — отмечает президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. — Напомню, в конце 2014 года произошла девальвация российской нацвалюты, а потом, в 2015—2016 годах, речь шла именно о рублевых расходах на оборону. На мой взгляд, до 2018 года военные расходы в валютном выражении постепенно сокращались, и только в течение последнего времени удерживаются на одном уровне.

Другое дело, сократились расходы бюджета и на другие статьи — в связи с режимом жесткой экономии, который введен денежными властями. Это сделано, чтобы обеспечить вывод денег из экономики РФ с последующим переводом их в резервы.

По факту, таким способом обеспечивается оплата кредитов, ранее набранных на Западе российскими госкорпорациями. В результате обескровливается не только военный, но и ряд других разделов бюджета. Особенно — раздел «Национальная экономика», где сильно сокращаются государственные инвестиции. Плюс, конечно, урезаются социальные расходы.

«СП»: — Почему, раз доля военных расходов сокращается, в бюджете растет «секретный» сектор?

— Прежде всего, есть объективная необходимость засекречивания некоторых расходов. Точно такая же картина наблюдается на Западе, особенно когда речь идет о новейших вооружениях и направлениях трат на них. Эта информация там не показывается, и у нас традиционно скрывается еще со времен СССР.

Но сегодня у российских финансовых и экономических властей, я считаю, возникает искушение искусственно расширить «секретную» зону. Чтобы банально не показывать некоторые свои операции под предлогом, что они засекречены.

Такая лазейка возможна, поскольку в России над исполнительной властью нет реального контроля — например, парламентского. Наш парламент вообще не получает оперативной информации об операциях с бюджетом.

«СП»: — Росстат верно оценивает размеры «секретной» экономики?

— В действительности, «секретный» сектор намного больше. Скажем, одно из главных направлений манипуляций — средства, которые по бюджетному правилу перенаправляются в резервные фонды. Тонкость в том, что приходят они в фонды не сразу, а спустя значительное время — например, через год.

Все это время они копятся на «секретных» счетах казначейства, либо депозитах госбанков. Понять и проконтролировать движение этих средств крайне сложно — нет механизма согласования этих операций с парламентом.

Есть, кроме того, дополняющий эту систему блок национальных проектов. Ведь что такое нацпроекты? Это система приоритетов, на достижение которых предусмотрены условно выделенные деньги. То есть, проекты будут финансироваться только при условии, что будет ситуация бюджетного профицита. На таких же условиях — условного финансирования — принят еще ряд статей бюджета.

Все это создает огромные возможности для правительственных финансистов. Можно, например, убрать «лишние» деньги на неизвестные никому счета, и закрывать ими текущие «дыры» — ни с кем траты не согласовывая.

Эти траты, замечу, не всегда обоснованы. Например, таким способом можно закрывать проблемы с госбанками, или финансировать крупные решения правительства, вроде обратного акциза нефтяникам. Плюс каждый год по такой схеме можно пересматривать пенсионный транш — с большим лагом перечисляемых средств. Это, кстати, скрывает проблемы в пенсионной системе.

Вкупе получаются неучтенные триллионы рублей. Проконтролировать эти деньги не может даже Счетная палата, поскольку речь идет об оперативной деятельности. По сути, это «вольные» операции: что хочу, то и сделаю. Причем, эти «вольные» деньги вполне сопоставимы с суммами, которые секретятся в рамках военной безопасности страны.

«СП»: — К чему это ведет?

— Такая ситуация делает финансовые органы страны полностью независимыми от общества. Фактически, позволяет им делать, что вздумается. Реально, в России финансовые органы распоряжаются все большими суммами, и эта тенденция усиливается.

На мой взгляд, такая ситуация недопустима. Они позволяет принимать решения, за которые никто не несет ответственности, и в случае необходимости безболезненно списывать убытки.

— Власти России всерьез опасаются, что противостояние с Западом может пойти по военному сценарию, — считает доктор экономических наук, независимый эксперт по социальной политике Андрей Гудков. — В таких условиях они идут на старый советский трюк с отчетностью — когда военные расходы «размазываются» по всему бюджету, плюс по внебюджетным источникам.

В то же время надо понимать: у нас самые крупные производственные единицы находятся в государственной собственности. Да и наши формально крупные собственники — на деле, лишь крупные распоряженцы.

Эти распоряженцы хотят стать полноценными собственниками — чтобы крупным имуществом, которым они сейчас управляют, могли на законных основаниях владеть их дети. Поэтому эти распоряженцы прикарманивают все, что только можно. И чтобы прикарманить побольше, пытаются снизить пенсии и максимизировать прибыль. Так что нет никакого выбора между «маслом» и «пушками».

Андрей Полунин

Источник публикации: Свободная Пресса