Делягин Михаил
Не за тех себя выдают
Не за тех себя выдают

Мы все знаем, что хорошо, что все мы здесь сегодня собрались, а теперь меня попросили напомнить вам, зачем мы собственно собрались здесь? Единственное, я хотел бы отступить и предостеречь всех нас от стокгольмского синдрома – это когда человек, захваченный в заложники, ассоциирует себя с тем, кто его захватил. Я очень рад услышать, что это, оказывается, мы здесь вместе с «Единой Россией» и прочими руководителями нашей страны уничтожили науку нашей страны. Не буду останавливаться на этом подробнее, но хотел бы просто зафиксировать: не поддавайтесь стокгольмскому синдрому, когда люди из известных структур говорят слово «Мы». На самом деле это означает – они и не более того.

Мы собрались здесь по интересному поводу. Реиндустриализация всегда была важна. Если вы думаете, что господин Улюкаев – министр экономики – думает о промышленной политике чуть лучше, чем его друзья и будущие, надеюсь, подельники 2000 года, или 1992 года – напомню, что он был одним из верных помощников Гайдара – то я думаю, что все мы заблуждаемся. Они относятся к промышленной политике точно так же, как и все четверть века национального предательства, просто они сейчас говорят другие слова. Они вынуждены мимикрировать.

Произошли внешние изменения, которые создают категорическую необходимость для реиндустриализации России уже под угрозой смерти. Первое, это стратегическая – глобальный кризис. Сложился глобальный рынок. На глобальном рынке, естественно, сложились глобальные монополии, которые загнивают. В силу недостаточной развитости межпланетных сообщений внешнего источника конкуренции нет.

Технологический прогресс в части создания новых технических принципов, а не коммерциализация старых технических принципов тормозится. Скорее всего кризис будет решен распадом части глобальных рынков на макрорегионы. Это означает, что сегодняшний уровень технологий в значительной степени будет утрачен, потому что объем рынка, необходимый для подержания этих технологий будет существовать далеко не во всех макрорегионах. То есть существует угроза, что мы не сможем создать свой макрорегион, станем окраиной европейского мира, окраиной большого Китая и окраиной отчасти исламского мира, мы исчезнем. Но даже если мы сохранимся, нам нужно иметь свои технологии просто для того, чтобы сохранить человеческое общество. Мы должны иметь индустрию как источник цивилизации, потому что когда мы видим то социальное устройство, которое несут с собой постиндустриальные технологии, становится понятно, что этого для цивилизации недостаточно. Нужна еще индустрия.

Мы видим, что современные информационные технологии ведут к утрате самосознания личности, к возврату к слитно-роевому существованию, которое было до эпохи Возрождения. Люди начинают гнаться за эмоциями, а не за интересами, в том числе вопреки своим собственным интересами, и уничтожают самих себя как общество. Происходит в целом расчеловечивание. Единственный способ удержаться. Обеспечить социальное оздоровление общества – это иметь индустрию. Естественно, не на уровне XVIII и даже XX века, не в том виде, в котором она существует в металлургических моногородах на Урале. Классический пример – сланцевая революция. Это первый пример реиндустриализации, когда государство абсолютно вопреки текущим рыночным соображениям, в том числе раздачи грантов и весьма сомнительных, как тогда казалось, льгот, кардинально снизило стоимость энергии и в результате запустило процесс реиндустриализации.

Это уже идет, это уже есть. Есть с кого брать пример. Это реиндустриализация нового типа, потому что сланцевая технология – это компьютерное моделирование, которое посажено на старую геофизику и старые бурильные технологии. Это индустриализация на базе компьютерного моделирования. Это то, что необходимо нам. Если мы не создадим собственную технологическую базу, нас не будет в ближайшие пятнадцать лет. Принципиально важно, что сужение рынка требует технологии нового уровня. Не старых технологий, которые требовали для себя рынок по миллиону человек, по восемьсот тысяч человек для страны по триста миллионов человек, нужны новые общедоступные технологии, относительно простые, дешевые и сверхпроизводительные при этом. У нас в рамках советского ОПК такие технологии были. Их даже в 2000-е годы многие выковыривали в коммерческих целях. Их нужно просто найти и применить. Это стратегическая задача для тех, кто хочет, как сейчас модно говорить, жить в этой стране.

Вторая проблема не стратегическая – тактическая, которая тоже диктует нам реиндустриализацию. Коллеги, мы все очень политкорректные люди, давайте попытаемся называть вещи своими именами. Наши уважаемые друзья и любимые коллеги на Западе устроили нацистский государственный переворот и объявили нам «холодную войну». Санкции могут быть существенными, могут быть нет, но их вводят против нас за то, что мы не приемлем нацизма, не хотим, чтобы русских рассматривали в качестве евреев времен Адольфа Гитлера и не хотим, чтобы наши друзья жили в условиях русофобии. Санкции вводят против нас за то, что мы сделали первый серьезный шаг навстречу демократии с 1992 года. От нас требуют сейчас не Крым. От нас требуют, чтобы мы отказались от своих ценностей и перестали существовать.

Я напомню, что одновременно с этим угроза украинских нацистов создать ядерное оружие и применить его против нас, встречает полное понимание и не встречает никаких возражений ни Соединенных Штатов, ни Евросоюза. Подчеркну, ни «ястребов», ни «неоконов», а именно масс, с одной стороны, политической тусовки, элиты, а с другой стороны, масс населения. Четверть века национального предательства, когда Запад нас хотел только ограбить, сейчас начинает восприниматься как краткая и упущенная историческая передышка, когда нас хотели только ограбить, но не хотели уничтожить нас. Сейчас начинают хотеть уничтожить нас. С одной стороны, ресурсы, с другой стороны, емкий рынок спроса. С другой стороны, не хочет иметь рядом непонятных людей, а мы для них непонятные. И, наконец, чтобы в условиях распада глобальных рынков не возник новый конкурентный макрорегион. Достойный ответ на это – не пропагандистские истерики, а только реиндустриализация.

Два самых разных человека из российской современности произнесли это слово порознь с интервалом в два месяца. Это Ходорковский и Путин. Ходорковский с точки зрения экономической безопасности, что феноменально для либерала фиксировал, что любое, что мы покупаем за границей, мы можем покупать только в том случае, если есть три независимых, никак не связанных, крупных производителя этого товара. «Если они связаны друг с другом или их меньше чем три, мы должны производить это сами с точки зрения экономической безопасности», – писал абсолютный и убежденный глубокий либерал Ходорковский. Это, мне кажется, абсолютно существенно. Таких вещей, крупных, независимых производителей которых в мире есть три, очень мало. Значит, мы должны это делать.

Общее направление действий понятно, что свобода – это избыток инфраструктуры. Вложения в инфраструктуру это единственная сфера, в которой государство не конкурирует, и никогда не будет конкурировать с частным бизнесом, потому что это ему не по силам, каким бы крупным он не был, потому что вкладывает один, а блага получают все. Значит нужно модернизировать инфраструктуру. Но когда говорят, что нам нужно ограничить коррупцию, коллеги, давайте понимать вещи правильно. Это государство, с моей точки зрения, не наше, хотя я в нем и работал, создавалось как инструмент разграбления советского наследства. Советское наследство закончилось, а разграбление продолжается.

Коррупция, на которую мы сегодня сетуем, производит впечатление основы государственного строя. Сможет ли наше руководство изменить этот строй или изменить эту систему под серьезной внешней угрозой, или не сможет это другой вопрос. Но когда мы говорим о коррупции – это не санитары и нянечки, это даже не министры и не зам. министров. Это нужно понимать. Технические рекомендации понятны, самоочевидны и в 1990 году они были так же очевидны, как и сегодня. Принципиально важная вещь, что для этого необходимо ликвидировать либералов во власти, потому что сегодняшние либералы это не те, кто верят в свободу. Со времен Вальтера утекло много воды, которая была и грязная, и кровавая. Сегодняшние либералы – это те, кто искренне считает, что государство должно служить не нам с вами, не народу, а глобальному бизнесу. Все так называемые ошибки, которые продолжаются четверть века, это, может быть, неосознанная, но это стратегия. И наше государство – сверхэффективный механизм, который развернут в другую сторону.

Я не знаю когда, и как это произойдет, хотелось бы, чтобы это сделалось по-хорошему, а не по-плохому. Я не специалист в области либералов и политической проституции, но я надеюсь, что мы сможем внести свой вклад в оздоровление Российского государства. Спасибо.

Распечатать статью


ПОДЕЛИТЬСЯ: